Права животных и порнография - [9]

Хуже всего, что почти каждое утро он обнаруживает кого-то мертвым или искалеченным.

Шимпанзе день ото дня мрачнеет. Его клетку повернули задней стенкой к двери, потому что он вздрагивает, когда входят покупатели. А чтобы люди знали о его существовании, на стену повесили плакат, где в полный рост изображен другой, улыбающийся шимпанзе.

Иногда, глядя на это животное, Владелец задумывается, не лучше ли пристрелить его. В голову приходят мысли самого абсурдного свойства – вроде того, чтобы взять, перестрелять здесь все живое да и делу конец. Но у него ни ружья нет, ни подлинной решимости.

Его менеджер, молодой парень по имени Регги, столь же разочарован, но его настрой куда благоразумнее.

– Тут у нас явно происходит что-то не то, – говорит он Владельцу. – Надо попробовать с этим разобраться.

Владелец соглашается, но ни тот, ни другой не могут придумать, как повернуть вспять развал бизнеса. Владелец то и дело мысленно возвращается во времена, когда их зоомагазин был куда более радостным местом. Грустно улыбается, вспоминая, как однажды вставил в рамку и повесил на стену первый вырученный здесь доллар. Бывало, он целые вечера проводил около аквариумов с рыбками всех цветов и размеров. Здесь – и зеленоватая шустрая мелюзга размером с ноготок, и отливающие золотом и серебром увальни величиной с кулак, что грузно плавают, помаргивая веками. Не надо стучать по стеклу! – для них это все равно, как если у тебя, над ухом выстрелят из ружья. В высоких узких цилиндрах содержались японские бойцовые рыбки. Мальчишки-подростки иногда сдвигали такие цилиндры один к другому, чтобы посмотреть, как рыбки, бросаясь друг на дружку, будут биться о стекло, отскакивать, снова бросаться и наконец чему-то научившись, замрут, нерешительно озираясь.

Когда-то давным-давно он придумал шутку, которая действует до сих пор: насовал в аквариум гальки, пластмассовых водорослей, налил воды и подсоединил систему фильтрации. Рыб там не было, лишь струйка белесых пузырьков на фоне искусственной розоватой подсветки. Сверху повесил табличку: «Невидимые рыбки – редкость из Бразилии». Ему забавно было наблюдать, как люди останавливаются у стеклянного куба и силятся разглядеть то, что увидеть невозможно. Вглядываются, щурятся, и ноготочком иногда все-таки стук-постук! – потише, чем ружье; скорее, как детский пистолет с пистонами. В конце концов распрямляются и хмурятся. Это что – шутка?

А пару раз на дню кто-нибудь нет-нет, да и увидит: промельк хвоста, абрис спины либо еще какое свидетельство рыбьего бытия, порожденное необычайным сочетанием подсветки, камешков и пузырьков.

В те времена их магазинчик был средоточием волшебства – заведение сияло чистотой и обещало процветание. Или ему так казалось. А теперь и на невидимых рыбок посмотреть никто не остановится. Все ни к черту.

Знает истину шимпанзе.

Мучить животных в зоомагазин по ночам приходит сторож из охраны рынка. Заранее, за час-другой перед тем как войти, поднимает железную штору, чтобы всполошившиеся было попугаи поневоле утратили бдительность и вновь заснули. А он на цыпочках, на цыпочках – и давай сшибать их с насестов, глядя, как они хлопаются об пол, ошеломленно вскакивают и глупо озираются, медленно моргая черными глазищами, словно зоомагазин пригрезился им во сне, а в реальности они – дичь в джунглях.

Но это бы еще полбеды. Сторож затеял приносить из дому всякие штуки: спички, резиновые ленточки, кухонный нож, дротики от игры в «дартс». Шимпанзе всю ночь не спит, смотрит в дырочки от шурупов в задней стенке клетки и по кусочкам собирает картину того, что делает с животными сторож.

Утром Владелец спрашивает себя: «С чего это две крысы вдруг напали на третью и выцарапали ей глаза? И куда делись у игуаны задние лапы? Почему кролик утонул в такой мелкой миске? Какого рожна у хорька дырка в заду вся в крови?»

А в комнате отдыха сторож смотрит, как черепаха медленно кружится в микроволновке…

У продавца, утром пришедшего первым, Владелец спрашивает: «Слушай, как так – хомяков было десять, правильно? А теперь девять…»

Шимпанзе понимает, что когда-нибудь сторож возьмется и за него. И так уже иногда подступается, испытывает его на выносливость к боли – щиплет за плечо, дергает за яички, – но нет у того никакой стойкости. Падает на пол клетки, катается, пытаясь сделаться как можно меньше и заслоняясь передней лапой. А сторож уже носится по помещению, гоняясь с полицейской дубинкой за попугаем, который то туда от него кинется, то сюда и только вскрикивает: Ах-ах-ах! Ах-ах-ах!

Владелец спит. Он видит баржу, вроде Ноева ковчега, а к ней из леса тянется процессия зверей. Хороший сон. Но нет, деревья-то сухие, а в русле вместо воды вонючий туман. Солнце палит, и на дождь никакой надежды. Животные в ковчеге подымают вой.

Ночь за ночью сторож вламывается, и все сызнова. Жжет, калечит, убивает. Сеет боль, кровь и смерть. Это еще до того, как он узнал о существовании шимпанзе. Он и до рыбок не сразу добрался. И вот однажды ночью останавливается у аквариума с невидимыми рыбками. Где они?

Светит фонариком – то ли есть там кто, то ли нет. Закатывает рукав и сует руку по локоть в воду.