«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. - [67]

С Александром Федоровичем я обменялся дружески-ироническими письмами. Он разошелся политически почти со всеми (кроме Зензинова) своими старыми друзьями. Я ему шутливо написал, что новая дружба Кравченко{483} и Далина{484}, наверное, его в этом утешит (знаю с давних пор, что они были его «бэт нуар»{485}). Он также шутливо ответил. Из его письма я не вынес впечатления, что он скоро приедет в Париж. Вдобавок, Атран, который хотел дать миллионы на газету под редакцией Керенского, пока признаков жизни не подает. Я не знаю даже, где он.

Удивлен тем, что посылка пришла к Вам только теперь. Я ее послал два месяца тому назад. Это американское общество, имеющее филиал в Англии, соблазняло в объявлениях тем, что посылки идут из Англии, и потому приходят быстро. Конфеты я послал, зная, что Вы их любите (в Америке они плохие) и что в Париже все другое есть.

Кончина Качалова очень меня огорчила. Замечательный был артист. Кстати сказать, много лет тому назад я в Москве слышал, что всех московских и петербургских дам сводят с ума «два Василия»: Вы и он. Добужинский, наверное, напишет о нем интересно. Да и весь сборник, конечно, будет интересен.

Шлю Вам сердечный привет, такой же Марье Алексеевне.

Ваш М. Алданов

Пожалуйста, кланяйтесь Тхоржевскому — я, во всяком случае, очень благодарен за приглашение.

Машинопись. Подлинник.

HIA.2-14.

В.А. Маклаков — М.А. Алданову, 14 октября 1948

Париж, 14 Октября [1948{486}]

Дорогой Марк Александрович,

Я сообщил Ваш ответ Тхоржевскому. Он спросил Ваш адрес: значит, будет Вам сам писать, но я хочу тоже прибавить несколько слов. Для меня неотразимый аргумент, что у Вас ничего готового нет, и что Вы другим заняты. Но поскольку у Вас есть политический довод, мне хочется против него возразить.

Вы пишете, что сборник будет «консервативен». Я мог бы сказать, что этот термин неясен, и сейчас старомоден, что было бы правда; но, конечно, все-таки есть какие-то противоположные тенденции, и я сам хотел Вашего участия, чтобы не оказаться самым левым в сборнике. Поэтому этот довод я принимаю.

Но мне хотелось все-таки знать, в ком Вы видите залог консерватизма сборника? Есть, конечно, имена недопустимые, и в этом смысле достаточно красноречивы. Таких, насколько я знаю, в сборнике нет. Это не Тхоржевский, не Эльяшевич, не Нольде. И мне кажется, что у меня с Вами разные подходы к этому вопросу.

Главное препятствие это то, что сборник издает «Возрождение», что за спиной фигура Гукасова. Но мне представлялось скорее желательным, что весь этот аппарат «Возрождения» стал бы издавать сборник иного направления. Это было бы хорошим символом общественного оздоровления. Есть ли политический интерес после всего пережитого сводить счета за старое. Во время оккупации «Возрождение» нельзя было ни в чем упрекнуть; оно не запятнало себя коллаборацией и склонностью к Гитлеру. А их старый антагонизм с Милюковым сейчас потерял всякую актуальность.

На днях в «Нов. Рус. Слове» я прочел статью Аронсона о положении Франции; в ней есть ссылка на Вас, на Вашу характеристику Блюма, с Аронсоновской иронией относительно тех, кто сейчас борется с правой опасностью{487}.

Та нетерпимость, кот. была раньше, сейчас едва ли нужна.

Это не затем, чтобы Вас убеждать, но мне кажется, что Вы неправильно оцениваете характер сборника. Едва ли он может противоречить тому, что Вы называете «умеренно левым направлением». Он именно таким и будет. И это надо поощрять, в интересах выправления людских мозгов. Я и сам не хотел бы участвовать в «консервативном» сборнике и сидеть за одним столом с «зубрами». Но их в сборнике нет. Сам я всегда был слишком «терпим», и мое имя не гарантия. Потому-то мне и хотелось видеть около себя более требовательного человека, чем я. Конечно, есть Прокопович; но мне жалко, что Вас не будет. Это только сожаление, а не «приставание» к Вам. И сожаление Вы мне все-таки простите.

Вы меня смущаете, выражая интерес к моей «Москве». Если она произвела некоторое впечатление, то только по «сравнению» и потому, что было неожиданно. Меня просили только председательствовать и при открытии заседания сказать несколько слов. На это я шел. Но мои «несколько слов» поставили на программу как самостоятельное выступление. Когда я это узнал и увидел, что для 800-летия Москвы читает Зайцев о Художественном Театре, Ушаков3 — об архитектуре, а затем только музыка, то я понял, что ограничиться этим было бы скандально. Я и говорил около получаса всем известные вещи. Успехом я обязан только заключительному каламбуру — дыбы и дыбу.

Но в отличие от Вас я хотел сборнику оказать посильную поддержку, чем только смог.

Вас. Маклаков

Вы мне ничего не говорили про Вашу философскую книгу. Не имею понятия и очень заинтересовался, какой проблеме она посвящена? Будет интересно с ней познакомиться. Но инстинктивно жалею, что Вы отвлекаетесь для этого от иного дела, в кот. Вы «unicum», m. е. от исторического романа, от воссоздания и зафиксирования надолго жизни, среды и людей. И это тогда, когда для поверхностных наблюдателей жизнь становится загадкой, а люди новой породой животных. Как полезно их осветить и сфотографировать. Но я так говорю, может быть, только потому, что не знаю темы Вашей книги.