Прав ли Дэн Сяопин, или Китайские инакомыслящие на пороге XXI века - [19]
* * *
У Вэй Цзиншэна свой взгляд на интеллектуалов или на интеллигенцию, отличающийся от расхожего. С его точки зрения, интеллигенты в КНР отличаются от интеллигенции в развитых странах и в некоторых развивающихся странах.
Интеллигенция или образованные люди в Китае и в этих странах - это не одно и то же. Собственно говоря, утверждает Вэй Цзиншэн, у китайских интеллигентов или образованных людей, людей, получивших образование, обладающих знаниями в результате учебы в высших учебных заведениях, длинная история. Может быть, более длинная, чем в других странах. И именно эта история наваливается тяжелым бременем на их плечи, гнетет их. На протяжении более двух тысяч лет интеллигенты-конфуцианцы имели нечто общее, им можно дать общую характеристику. Дело в том, что они всегда обращали свой взор снизу вверх, то есть на правителя, на правителей, на власть имущих, то есть на того или на тех, кто распоряжался властью, обладал властью. При этом они чувствовали себя в зависимости от режима; все их помыслы были сосредоточены на одном-единственном желании ? заполучить какую-либо официальную должность, стать чиновником.
При этом ученые самого высокого класса стремились к должностям высших сановников или чиновников. Нельзя сказать, что сегодня уже нет такой тенденции. Она продолжает существовать. Очень многие интеллигенты стремятся найти опору в режиме Компартии Китая; они просто не способны встать и выпрямиться, распрямиться, занять самостоятельную позицию и воззвать к народу, обратиться к народу со своим призывом.
В 1979 г. некоторые друзья-иностранцы спрашивали Вэй Цзиншэна: почему существует такая разница между ролью, которую играет интеллигенция в СССР, в других странах Восточной Европы, и ролью, которую интеллигенция играет в КНР? В СССР и восточноевропейских странах именно интеллигенты всегда первыми выступали вперед с призывами к народу. Ведь в соответствии со здравым смыслом именно интеллигенты формируют элиту общества, создают его сливки, они должны говорить вслух то, что думает народ, они должны представлять народ, быть его рупором. Почему же китайская интеллигенция молчит; почему она предоставляет рабочим право высказываться, предпочитает, чтобы говорили рабочие? (Себя в данном случае Вэй Цзиншэн относит не к интеллигенции, а именно к рабочим.)
В 1979 г. Вэй Цзиншэн объяснял своим друзьям-иностранцам, что китайская интеллигенция совершенно иная по сравнению с западной интеллигенцией. Китайской интеллигенции присуще сознание своей зависимости, привычка смотреть снизу вверх на власть. Мало того, здесь играет роль подсознательное убеждение (о котором интеллигенты, как правило, не говорят), что на простой народ, на рабочих и крестьян, можно смотреть сверху вниз.
Все это, вместе взятое, имеет результатом своего рода "ущербность", "замедление", "задержку в развитии", "неполноценность", мешая китайским интеллигентам, удерживая их от участия в революциях, или в реформах, или в деле достижения Китаем прогресса; китайские интеллигенты всегда оставались позади социальных движений в целом. Это очень серьезная проблема для Китая.
На это накладывается и еще одно обстоятельство. После социальных потрясений и смут, особенно таких, как "культурная революция" и другие ненормальные ситуации, в роли интеллектуальной элиты не обязательно выступает часть так называемой интеллигенции. Вэй Цзиншэн утверждал в связи с этим, что в континентальном Китае в последние десятилетия, во второй половине ХХ в., многие люди не имели возможности учиться в университетах и получить дипломы о высшем образовании; следовательно, формально они не были интеллигентами. Однако интеллектуальные способности человека приобретаются вовсе не только по мере получения образования, в школах и университетах. Часто они даются от рождения. Среди рабочих и крестьян могут существовать, причем во множестве, интеллектуалы высокого уровня. Таков мой взгляд на эту проблему, говорил Вэй Цзиншэн.
Себя Вэй Цзиншэн относит к рабочим-интеллигентам, то есть к интеллектуалам - выходцам из рабочего класса, интеллектуалам, которые в то же время принадлежат к рабочему классу. Целиком и полностью опираясь на самообразование и свои собственные размышления, он достиг уровня, который близок интеллектуальному уровню интеллигента. Среди рабочих и крестьян, в Китае практически много таких людей, полагает Вэй Цзиншэн. Такие интеллигенты, выходцы из рабочих и крестьян, в Китае часто становятся лидерами. Они формируют или конституируют особый тип лидеров в обществе; можно сказать, что они-то и являются действительными вожаками общества, лидерами в социальном смысле этого слова. Они выдвигаются вперед, чтобы говорить, защищая интересы рабочих, крестьян и рядовых людей; и они добиваются своих целей.
Конечно, КПК с помощью так называемых рациональных и законных ограничений сдерживает деятельность таких людей, подавляет ее и старается не допускать. Я говорю здесь о правовых или юридических ограничениях, продолжал Вэй Цзиншэн, потому что законы, навязанные компартией, целиком и полностью направлены на то, чтобы подавлять простых людей, подавлять свободу слова. При этом речь идет о так называемых "рациональных ограничениях" потому, что КПК внушает: поскольку у этих людей нет дипломов о высшем образовании, то власти могут как бы вполне правомерно заявлять, что эти люди не принадлежат к интеллигенции. На самом деле, по мнению Вэй Цзиншэна, не столь важно, имеется у человека диплом о высшем образовании или нет. Важнее подчеркнуть иное: в Китае есть люди с интеллектом, интеллигенты или интеллектуалы, которые стремятся к тем же целям, что и интеллигенция в СССР и в странах Восточной Европы.
Монография доктора исторических наук профессора Ю. М. Галеновича включает в себя краткий очерк истории российско-китайской границы в XX в., воспоминания автора о двусторонних консультациях и переговорах 1960–1970-х гг., участником которых ему довелось быть, а также его взгляд на вопрос о том, как начались и как закончились события вокруг острова Даманский в 1969 г.
В 1689 г. в Нерчинске был заключен мирный договор между Россией и Китаем, впервые определивший границу между государствами и положивший начало российско-китайским отношениям.За прошедшие сотни лет между нашими странами были как периоды дружбы, так и противостояния, доходившего до вооруженного столкновения.Кто сейчас Китай для России – друг или враг? Как официальные круги Китая оценивают российско-китайские взаимоотношения? На эти и многие другие вопросы дает ответ книга ведущего российского китаеведа Ю.М.
В драматической истории XX столетия И. Сталин и Мао Цзэдун занимают особое место. Лидеры двух великих держав, ввергшие свои народы в пучину глубочайших потрясений, эхо которых не угасло по сей день… Их взаимоотношения были крайне сложными. В большой политической игре нашлось место и взаимным подозрениям, и интригам, и вероломству. В своей книге виднейший российский китаевед, автор многочисленных публикаций по новейшей истории Китая Юрий Михайлович Галенович подробно раскрывает подоплеку событий 1940—1950-х гг., показывая сложность и противоречивость того времени, всю неоднозначность мотивов и поступков вождей, вершивших судьбы сотен миллионов своих сограждан.
Говорите, «гений и злодейство – две вещи несовместные»? Судьба Мао Цзэдуна заставит вас усомниться в этой истине. Настоящий ГЕНИЙ ВЛАСТИ, «Великий Кормчий», превративший отсталый, нищий, раздробленный Китай в ядерную сверхдержаву (где продолжительность жизни выросла вдвое, промышленное производство – в 10 раз, а неграмотность снизилась с 80 до 7 %), Мао был в то же время и одним из самых жестоких тиранов XX века, пролившим не реки, не моря, а целые океаны крови: даже сталинский террор меркнет перед китайским «рекордом» в 100 миллионов репрессированных, а затеянный Мао «Большой скачок» признан самой страшной социальной катастрофой после Второй Мировой войны.
Монография профессора Ю. М. Галеновича рассказывает о жизни и деятельности Цзян Чжунчжэна, известного в нашей стране как Чан Кайши, — одного из лидеров Китая в XX веке, преемника отца-основателя Китайской Республики Сунь Ятсена, руководителя Китая во время Второй мировой войны, главы партии Гоминьдан Китая сначала, на протяжении четверти века, в континентальной части Китая, а затем также в течение четверти века на острове Тайвань. Книга входит в серию работ автора под общим названием «Лидеры Китая в XX веке», состоящую из следующих четырех монографий: «Цзян Чжунчжэн, или неизвестный Чан Кайши»: «Мао Цзэдун и его близкие»; «Гибель Лю Шаоци»; «Путешествие на родину Дэн Сяопина».
В монографии рассматриваются появившиеся в последние годы в КНР работы ведущих китайских ученых – специалистов по России и российско-китайским отношениям. История марксизма, социализма, КПСС и СССР обсуждается китайскими учеными с точки зрения современного толкования Коммунистической партией Китая того, что трактуется там как «китаизированный марксизм» и «китайский самобытный социализм».Рассматриваются также публикации об истории двусторонних отношений России и Китая, о проблеме «неравноправия» в наших отношениях, о «китайско-советской войне» (так китайские идеологи называют пограничные конфликты 1960—1970-х гг.) и других периодах в истории наших отношений.Многие китайские материалы, на которых основана монография, вводятся в научный оборот в России впервые.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.