«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке - [110]

Поскольку парламентские дебаты в основном опубликованы, судить о политической борьбе в парламенте легче. Хотя степень влияния парламентских дискуссий на формирование внешней политики иногда трудно определить, можно согласиться с выводом традиционной либеральной историографии, что роль парламента в этих вопросах возросла в ХVIII в. На протяжении всего ХVIII в. критика внешней политики являлась одним из эффективных рычагов парламентской оппозиции. Обсуждению в парламенте сопутствовала борьба различных мнений в прессе. «Памфлетная война» продолжалась на протяжении всего ХVIII в. Тем не менее требуется осторожность в оценке характера и степени влияния общественного мнения на выработку решений в сфере внешней политики. Дело не только в том, насколько «свободны» были государственные деятели от необходимости следовать ему, но и в том, что, по выражению Блэка, «существовало не одно общественное мнение, а многие мнения».

Конфликт по вопросам внешней и колониальной политики, как и общественная борьба в целом, отразил различие интересов отдельных социальных групп населения. Оппозиция обычно определяла собственную позицию как мнение «страны», т. е. большинства населения. Этому противопоставлялись действия узкой группы лиц, которые, находясь у трона, ведут политику в корыстных интересах, отличных от национальных интересов Великобритании. Политические лидеры постоянно апеллировали к идеям патриотизма, очень часто трактуя их с демагогических позиций в собственных политических интересах. В известной степени политическая борьба отражала некоторые тенденции в социально-экономическом развитии Великобритании в ХVIII в. Вигов считали партией городской, буржуазной, связанной с интересами финансового капитала. Тори часто рассматривалась как сельская партия, партия «земельного интереса». Это деление существовало только в виде тенденции. Разве не были лидеры вигов крупными землевладельцами? Разве многие тори не были вовлечены в предпринимательскую деятельность? Не случайно уже после войны за испанское наследство многие современники считали, что различие партийных принципов, рожденных Славной революцией, уходит в прошлое.

В ХVIII в. Англия действительно находилась на пути социальных, экономических и политических изменений, однако эти сдвиги не были прямым и скорым результатом Славной революции. Господствующие экономические и политические позиции занимала земельная аристократия, представлявшая собой достаточно замкнутую группу. На принятие решений в области внешней и колониальной политики также оказывала влияние верхушка купечества, занятая главным образом внешней торговлей. В ХVIII в. английские короли сохраняли значительную власть, особенно в области внешней политики, остававшейся прерогативой монарха. Окончательное принятие решений в сфере внешней и колониальной политики принадлежало короне.

В Англии развивались партии тори и вигов, и деление на эти партии имело немалое значение для политической борьбы. Поскольку степень единства внутри партий была невелика, разногласия по данным вопросам зачастую возникали и внутри политических партий и группировок. Не было «чисто» вигской или «чисто» торийской внешней политики. И торийский «изоляционизм», и вигское активное вмешательство на континенте, являлись необходимыми элементами, дополнявшими друг друга. В то же время именно эти платформы и составили ядро дебатов в области внешней политики. Должна ли Англия, будучи частью Европы, вести активную политику на континенте, или, как островному государству, ей предназначено избегать этого, сосредоточив усилия на торговле и колониальной экспансии? Приверженность концепции «голубой воды» помогала создавать политические капиталы, но на практике следовать ей в полном объеме было невозможно: Англия не могла игнорировать происходившие на континенте события.

Важным предметом для дискуссий остается вопрос о факторах внешней политики. Если на протяжении долгого времени большинство историков исходило из того, что внешняя политика Англии была подчинена интересам зашиты национальной промышленности и торговли, а со второй половины ХVIII в. и обеспечению расширения Британской империи, то в некоторых работах последних лет делается акцент на другом. Само понятие торговых интересов было в известной степени абстрактным, а действия разных коммерческих групп не всегда совпадали. Дискуссии между исследователями касаются также роли религиозного и династического факторов в международных отношениях в ХVIII в., которые, как представляется, имели важное значение.

Один из важных выводов, который сформулирован по итогам данного исследования, состоит в том, что в ХVIII в. европейская политика продолжала оставаться ведущим элементом в системе «внешняя-колониальная политика». Принимая решения по колониальным делам, министры и члены парламента, прежде всего, учитывали соображения, связанные с расстановкой сил в самой Европе: в эпоху, когда идеи меркантилизма еще сохраняли свое значение, колонии оставались для многих британских политиков лишь «довеском», который улучшает баланс сил на европейском континенте в пользу Англии. Именно этим во многом объясняется политика «благотворного пренебрежения». Даже во второй половине ХVIII в., когда колониальная экспансия ускорилась, а внимание к колониям возросло, одной из главных целей реформ в области колониального управления было сохранение преимуществ над соперниками в Европе, прежде всего над Францией. Другим важным фактором, определявшим колониальную политику и ход соответствующих дебатов в парламенте и обществе, было то, что происходило непосредственно в колониях. События в колониях и те последствия, которые они имели в самой Англии, подталкивали министров к разработке колониальной политики. «Имперского плана» построения Второй Британской империи взамен утраченных североамериканских колоний не существовало, однако расширение империи было закономерным процессом, отражавшим социально-политические и идейные сдвиги, происходившие в британском обществе.