Прасковья Ангелина - [23]
Паша пожала плечами и заметила, что, насколько она помнит, они вчера виделись и даже основательно поспорили.
— Вчера? — переспросил Коссе. — Ну, да ведь сегодня появилась новая потребность…
— Опять поспорить?
Дмитрий Коссе не ответил на шутку, подсел к столу и задумался. Разговор зашел о будущем колхоза, о перспективах роста различных отраслей хозяйства. Вспомнил, какой допотопной техникой обрабатывалась в прошлом донецкая земля, каким каторжным трудом добывался хлеб, а затем стал говорить о том, что несет с собой новая агрономическая культура и из каких главных элементов она, по его мнению, складывается.
— Вы считаете, что мы недостаточно умело пользуемся новой агрономической наукой? — в упор и быстро спросила Паша.
Дмитрий Коссе выдержал длительную паузу. Потом протянул бригадиру свою «особую» папку с бумагами, диаграммами, снимками. Паша долго рассматривала эти материалы и поняла, что речь идет о том, чтобы создать на больших степных просторах лесозащитные полосы и таким образом защитить посевы от суховеев.
План был очень интересный, и Паша взволнованно поддержала эту идею.
— Неужели есть люди, которые не верят в осуществление этого плана?
— Конечно, есть. Но если бы я в него не верил, то зачем же я коптел над этим, — сказал Дмитрий Лазаревич. — Большое это дело — лесонасаждения. Для нашего степного района, где почти нет деревьев, оно приобретает, по-моему, особенное значение.
— Прекрасно, — живо откликнулась Паша. — А что же получится от этой идеи, если другие ее не поддержат?
— Не поддержат? Старожилы на моей стороне. А твой батя просто заболел новым планом. Мы несколько ночей вместе просидели над ним.
— Выходит, что отец все это время коротал с вами.
— А что?
— Он дома оправдывался, что играл в домино.
— Между прочим, в перерывах стучали и костяшками.
Вдвоем они вышли на улицу. Шли медленно, продолжая начатый большой разговор.
Уже светало. Все вокруг — и дома, и сады, и зеленеющие равнины — окрашивалось в светлые тона.
— Я знаю, вначале дело пойдет туговато, на пути встанут немалые трудности. Но подумай, Паша, как будет здесь все выглядеть, когда мы полностью осуществим свои планы! Степь, голая степь будет закрыта для суховеев.
Дмитрий Лазаревич повел ее вверх по улице, чтобы при восходе солнца получше рассмотреть степные равнины.
— Вон оттуда, — сказал он с вдохновением, указав вперед рукой, — пойдут полезащитные полосы. Они будут ограждать наши земли от суховеев. Сорок пять с лишним гектаров леса. Мы посадим и березу, и грушу, и сливу, и ясень. Одним словом, переделаем природу по-мичурински.
Еще долго-долго смотрел Дмитрий Лазаревич в степную даль, любуясь первыми лучами восходящего солнца и картиной будущего, которая поднялась перед его глазами.
Паша попрощалась с председателем колхоза и заторопилась по утоптанной дорожке уйти в степь, где уже рокотали тракторные моторы.
Третий день кряду девушки вели пахоту под посев кукурузы.
Сегодня первый день, когда Паша не выехала в поле. Бригадирские обязанности она передала сестре Наде, а сама уезжает учиться в Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева.
В этот день двери дома не закрывались с самого раннего утра: приходили прощаться и пожелать счастливого пути молодые и старые колхозники. Школьники принесли подарок с трогательной надписью: «Любимой тете Паше от колхозных ребят».
Когда наступили сумерки, Никита Васильевич зажег все огни, даже лампочку у парадного подъезда, которую обычно включают только по большим праздникам.
— Итак, дорогие гости, прошу к столу! — весело закричал Сергей. Он был в лучшем своем костюме, с белым воротничком и голубом в крапинку галстуке.
Николай повернулся к нему и прищурил глаза.
— Ты что-то в ударе сегодня, Сережа. Чем же ты, дорогой тамада, угощать будешь?
— Федоровна наготовила всего столько, что хватит на полк солдат, — рассмеялся Сергей. — А для нас с тобой есть особая.
— Разве ты пьешь? — удивился Николай.
— Первоклассно хлестаю, Николай.
Пашу всю передернуло от этих слов, но она промолчала. Не хотелось омрачать праздник.
С места поднялся Иван Михайлович Куров и предложил тост за успехи Паши в учебе.
Никита Васильевич пригласил всех гостей поднять бокалы за родную партию, за счастье жить в Советской стране.
— За нашего друга Пашу! — крикнул Дмитрий Коссе.
— За всю семью Ангелиных! — подхватил Григорий Харитонович Кирьязиев.
Куров дал слово Дмитрию Лазаревичу.
— За вами стихи, Дмитрий Лазаревич! — тут же крикнул Николай.
Послышались дружеские хлопки.
— Маяковского… Маяковского!..
Дмитрий Лазаревич поднялся. Вскинув голову, он вдохновенно стал читать:
Было без десяти девять. К дому подкатила машина.
Кто-то постучал в дверь.
— Думаю, это наш Лексей, — заторопился хозяин дома. — Видимо, запоздал немного старик.
Паша выбежала навстречу. Никита Васильевич не ошибся.
— Милости просим, дедушка.
Паша уступила ему свое место.
— Э-хе-хе… Старика-то забыла! — сказал он сердито.
— Налить штрафную — крикнул Сергей.
— Желаю тебе удачи на ученом поприще, Пашенька! — сказал дедушка Алексей.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.