Прапорщик Щеголев - [21]
Били в колокола, преосвященный Иннокентий правил молебен в честь русского оружия. Молились за августейшего императора Николая, нанесшего тяжкий урон супостату.
Вечером город был иллюминован.
Почти тотчас после австрийского корабля прибыл из Севастополя курьер от Меншикова с подтверждением и детальным описанием боя.
Послушать курьера в штабе собрались все офицеры. Появились и генералы. Инженерный генерал-майор Баранцев с сомнением качал головой.
— Эта победа может иметь для нас тяжелые последствия: она может вовлечь нас в войну с Англией и Францией... Не секрет, что эти державы держат свою соединенную ескадру в Константинополе, опасаясь высадки там нашего десанта. Теперь, с уничтожением турецкого флота, они могут предпринять активные действия против нас в Черном море. И тогда войны с ними не избежать.
Молодые офицеры возражали:
— Слабости показать мы ни в коем случае не можем. Турки нас давно задирают. Разве обстрел «Колхиды» или нападение на наши посты на Дунае не означали, что война фактически уже началась? Следует удивляться выдержке и долготерпению нашего государя, столько времени спускавшего все это.
— Нельзя было упускать возможности уничтожить вражескую эскадру. Нахимов поступил правильно, честь ему за это и слава!
Едва отзвонили колокола в честь Синопской победы, как город снова был обрадован известием о новых двух победах на Кавказе: 14-го ноября генерал Андронников с войском в 8000 человек совершенно уничтожил у Ахалцыха турецкий отряд в 20 000 человек. А 19-го, как раз на следующий день после Синопского боя, генерал Бебутов разгромил у Башкадыклара сильную турецкую армию и захватил всю ее артиллерию. Ликование было всеобщим.
— Синоп — Башкадыклар — победы-близнецы! — говорили в городе.
В начале декабря стало известно, что в скором времени прибудет новый командующий Одесским военным округом, бессарабский и херсонский губернатор барон Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен, боевой генерал, участник войны с Наполеоном.
В день его приезда на батарею к Щеголеву явился запыхавшийся Свидерский.
— Александр Петрович, — едва переводя дух, сказал он, — прибыл новый командующий... Уже осматривает батареи... Сейчас на Третьей... Скоро будет у вас. Я пришел предупредить вас об этом, чтобы вы успели приготовиться.
— У нас все готово, — улыбнулся прапорщик. — В любую минуту мы можем показать батарею кому угодно.
— Ну, как знаете, — обиделся адъютант. — Барон — человек строгий, придирчивый. Он и в погреб полезет, и в пушечное дуло заглянет.
— Очень хорошо. Пусть проверяет, как хочет.
Час спустя у въезда на мол появились две коляски. Часовой не пропустил их и вызвал Щеголева. Прибежавший прапорщик увидел незнакомого генерала, увешанного орденами. Котлетки-бакенбарды придавали его лицу особенно благообразное выражение.
Генерал расхаживал по берегу, заложив руки за спину. Увидев Щеголева, он подошел к нему, протянул руку и сказал:
— Командующий округом генерал-адъютант барон Остен-Сакен.
Прапорщик растерянно пожал руку. Он сам должен был рапортовать командующему, а тот сразу подал ему руку.
— Слышал о вашей батарее, — продолжал генерал, — с первого же шага хочу выразить удовлетворение правильно поставленной службой: часовой не испугался моих эполетов и не пропустил меня. Правильно сделал. Он же меня не знает!
Вместе с генералом Сакеном прибыли оба уже знакомых прапорщику инженерных генерал-майора и несколько других офицеров.
Все отправились на батарею. Генерал осматривал долго, беседовал с солдатами, сам провел ученье, хвалил проворство и ловкость в обращении с пушками.
Прапорщик просил разрешения произвести ученье со стрельбой, показал сарай, представлявший опасность для батареи.
— Обязательно, прапорщик, постреляете. Обязательно. Сам понимаю, — какое же ученье без стрельбы. И сарай снесем, — дайте срок. Все будет сделано. Запишите, адъютант, про сарай.
Холеный адъютант, капитан Богданович, изгибаясь в талии, немедленно выполнил приказ.
Прощаясь с батарейцами, генерал сказал:
— Спасибо, братцы, за службу! Честно исполняете долг свой. Верно служите своему отечеству и государю. — И в заключение пошутил: — Вот скоро будет у нас вдоволь пороху, тогда такую пальбу поднимем — всех чаек распугаем.
Зима вступила в свои права. Целый день над городом висели низкие тучи, по ночам мороз затейливым узором разрисовывал стекла. От ударов ветра вздрагивал дом.
Непривычной была для Щеголева такая зима: снега почти не было. Только изредка присыпало землю снежной крупой или выпадал снежок. Удивляли и неожиданные оттепели, наступавшие даже в те дни, когда в Москве особенно лютовали морозы.
На батарее целые дни скалывали лед. Особенно досаждали штормы. Волны, накатываясь на мол, превращали в сплошную ледяную стену мерлоны и амбразуры.
Ахлупин говорил:
— Наша батарея как настоящая ледяная крепость. Жалко даже лед скалывать... Никакое ядро не возьмет...
Накануне рождества новый командующий собрал артиллерийских офицеров и сообщил им радостную весть:
— Из Петербурга прибыло разрешение получить пушки в бендерском и киевском арсеналах. Необходимо послать двоих человек для приемки орудий.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.