Практика подготовки к Исповеди и Причастию - [15]

Нет ничего выше спасения; оно состоит в оправдании – если человек оправдан Богом, значит, беззаконие не вменено ему, изглажено и даже не помянется на праведном Суде Божием. Это спасение – свидетельство благодати, Духа Божия, как Спаситель сказал: что вы свяжете на земле, будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе (Мф. 18: 18). Прямая взаимосвязь: человек обретает спасение здесь, значит, он обретает его в вечности, потому что здесь мы связываем себя грехами и здесь же эти узы могут быть развержены. В этом смысле Господь говорит, что бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся (Лк. 15: 10): если его покаяние совершенное, он уже становится причастным спасения, обретает здесь ту же праведность, что и ангелы на небе пред лицем Господа. Спасения Твоего: спасти может только Бог. Сам Он о Себе в Евангелии сказал: если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах ваших (Ин. 8: 24). Ни пророк, никто не может избавить нас от силы греха – только Спаситель, Единородный Сын Божий, уготованный стать Агнцем прежде создания мира, Своей Кровью, Крестным подвигом даровал нам спасение. Это спасение вменяется человеку по вере, любви ко Спасителю, по его покаянию. И пророк молится: не я, усердно кающийся, решивший исправить свою жизнь и покрыть свое беззаконие добрыми делами, а только Ты можешь дать спасение.

И духом владычним утверди мя. При том, что благодать идет навстречу кающемуся и покрывает его, даже пророк Давид, имеющий великий опыт оправдания Господня, все равно нуждается, чтобы его дальнейшая жизнь была непоколебимой, твердо неизменной, что может дать только Господь. Поэтому он так молится, ведь сказано: духом Божиим были утверждены небеса и вся Вселенная (см. Пс. 32: 6). Слово Божие дает законы, которые не меняются, как по ним действовала Вселенная, так и продолжает. Духом Владычним все зиждится, и Он так же утверждает мысль и разум человека, волю его; Тот, Кто владычествует, дает законы и непреложность всему тварному. Пророк молится, чтобы его покаяние, его восстание осталось навсегда – и только при помощи Божией он может остаться в этом чине.

Человек, пребывший в состоянии оправданности, может учить, открывать пути спасения другим. Будучи искушен через падение и восстав по благодати Божией из глубины падения, он может сказать: Научу беззаконный путем Твоим. Не от внешнего, книжного постижения я научу их, а сам пройдя путь духовного становления. Пророк Давид молится о том, чтобы, изведав пути греха, открывать людям пути праведности, спасения, милости Божией.

И нечестивый к Тебе обратятся. Давид просит, чтобы слово научения было исполнено силы – потому что обратить нечестивого от пути беззакония может только тот, кто облечен Божией силой и благодатью, кто может открывать людям самих себя. Это молитва уже не о себе, а о том, что он, будучи восстановлен в высоком звании пророка и праотца, Богоотца, стал бы для многих людей причиной их спасения.

Избави мя от кровей. Царь, военачальник, человек мужественный, большую часть жизни проведший на войне, ощущал, что повинен в пролитии человеческой крови, – хотя и крови врагов, тех, кто хотели низвергнуть его, восставали на избранника Божия, коварных людей, иноплеменников. Давид молится, чтобы Господь избавил его от этой повинности – пролития человеческой крови. Выполняет ли кто гражданский долг или священный долг воина, пролитие крови тенью ложится на сердце, потому что любой человек – образ и подобие Божие. Пророк, облагодатствованный Богом, видел, что его иерархическое положение, строй души и пророческое призвание было всему этому чуждо.

Господи, устне мои отверзегии, и уста моя возвестят хвалу Твою. Сказано: от избытка сердца глаголют уста (Мф. 12: 34). Когда сердце способно обнимать собой высокие благодатные переживания, оно расцветает, благоухает этими чувствами. А когда оно неспособно к таким состояниям, это называется нечувствием. Живому сердцу свойственно всегда нечто испытывать; чувство же священное оживляет его, дает наполненность, благодатность, и пророк молится, чтобы его чувствилища были отверсты, открыты. Грех, неправые мысли накладывают на нас пелену: умом понимаю, а сердце молчит. В религиозном отношении чувство бежит впереди разума, иногда интуитивно мы познаем вещи настолько глубоко, подлинно – а ум только удивляется; потом начинает анализировать: как все произошло, откуда в сердце такое прекрасное переживание… Разум более поверхностен, он связывает логические закономерности и накладывает эти связи на весь видимый мир, а сердце и чувства – непосредственны. Посмотрел я на другого человека, обратился к храму, обратился к образу Божию – и сразу может родиться такое глубокое и подлинное чувство, что потом буду всю жизнь изумляться. И Бог иногда открывается нам в каком-то высоком переживании: открылись чувствилища, человек принял в душу высокий образ, будет нести его и благоговеть, а разум может так до конца и не понять, не осмыслить – только что это дар небесный свыше.

Молитва, служение Богу во многом зависит от того, насколько наши сердца будут открыты Ему, постижению того, что Он хочет нам открыть. Перед началом литургии, прежде чем дьякон выйдет на амвон и произнесет: «Благослови, владыко», священник молится: «Господи, устне мои отверзеши…» – вот, сейчас я буду служить, и если сердце мое будет закрыто, душа не почувствует слов, которые мне нужно не только произносить, но таинственно совершать священнодействие, если я окажусь нечувственным, то эта служба будет мне в осуждение. Слова псалма показывают, что прежде, чем начать священнодействие, нужно просить у Бога, чтобы Он открыл самое сокровенное – нашу душу, чувства, чтобы мы приступили к Богу не с окаменелым сердцем и нечувственной душой, а чтобы вновь и вновь ощущали, что совершается нечто великое и таинственное. Без этого Богу служить нельзя. Грех и беззаконие сковывают нас внутри, закрывают чувства, как пеленой, а когда происходит очищение и оправдание души, к этому нужно просить и чтобы Бог открыл те священные чувства, которыми душа живет и способна служить Богу.