Практика по фольклору - [5]

В последнюю очередь внимание парня привлекла карта Ладмении на стене слева, вся сплошь утыканная мигающими синими звездочками. Он подошел ближе и, приложив к лощеной бумаге палец, повел им с северо-востока (г. Барщик) на юго-запад (Скользкий путь) между множества маленьких огоньков. Пока не уткнулся в нужное место… Звездочки там отсутствовали.

— Доброго дня! Куда желаете подброситься?.. О-о, — проследил за приткнутым к карте студенческим пальцем мужик. — Один сребень. Без торговли.

— О-о… — мысленно потрёс своим платочком с деньгами Иван. — Хорошо. Но, прямо сейчас…

Глава 3

«…Вблизи королевского замка раскинулся большой дремучий лес. И был в том лесу под старою липой колодец. И вот в жаркие дни младшая королевна выходила в лес, садилась на край студёного колодца, и когда становилось ей скучно, брала золотой мяч, подбрасывала его вверх и ловила — это было её самой любимой игрой…»

отрывок из «Сказки о Короле-лягушонке или о Железном Генрихе».

Все ж, Скользкий путь назвать таковым можно было лишь в «нравственном» контексте (да простит Ивана уважаемая Аннет, наверняка уже прикончившая бабкину стряпню). Потому что с правой стороны от него — весь сплошь Лазурный лес с божественными в нем единорогами. А с левой — Склочные болота, кишащие зубастой нечистью всех форм и размеров. Что же касается географической сути, то картина вокруг студента рождала совсем другие ассоциации: «А, извините, здесь шестилапый мохнорыл не пробегал?», например. Или: «Ой, а то дерево мне дуплом оскалилось». Ну, что-то в этом духе. А вообще…

— Кра-со-та, — протянул студент Вичнюк и направился с поляны прямиком в зеленый густой сумрак. Маг-подбросчик, хмыкнув ему в спину, исчез в противоположном направлении.

А и пусть хмыкает. Видно, он студентом никогда не был. С форс-мажором, магической воронкой и алантским катаклизмом в одном сосуде. Иначе бы руку пожал и изрек что-нибудь ободряюще — душевное. Но, что именно, Иван придумать не успел. Потому как внезапно для себя, обнаружил среди мха узкую тропинку, вынырнувшую откуда-то слева. И дальше пошагал уже с комфортом. И шагал так мили три. Тропинка, то ныряла в низины (один раз даже пришлось перейти широкий ручей по сомнительному мосту из кедрового молодняка), то прыгала через странные продолговатые бугры. В основном же вела себя прилично, не сильно теряясь в зарослях из папоротника. И поначалу парень темп хода не сбавлял. Только рубаху расстегнул и два раза доставал из сумки заветную фляжку. А еще мили через две его разморило уже по-настоящему — даже птицы стали петь как-то тягуче сонно, а запах смолы вкупе с нагретым влажным маревом… Словно дедова баня с новыми кедровыми шайками. И как она вообще здесь живет, эта… как ее…

— Мать же твою. Мираж… Хотя…

Прямо по курсу, на небольшой песочной «лысине» стоял, выложенный камнем, круглый колодец. Иван обошел бесхозное чудо по кругу. Сдвинув тяжелую крышку, заглянул вовнутрь и… воскрес для жизни. Потому как оттуда на студента дохнуло такой оживляющей свежестью, что прямо сейчас занырнуть и блаженно замереть. Прямо в ботинках. Но, это так, фантазия. К тому ж, место его в круглом створе было явно занято. Покачивающимся на воде широким липовым листиком.

— Странно, — вслух подумал Иван, окинув придирчивым взглядом суровые дубы и кедры вокруг. — Тогда откуда? — и изогнулся под ворот уже для повторного освидетельствования. — Нет, точно — липа… У-у!. У-у! У-у!

— Р-р-гаф! Гаф!

— Мать же твою, альма матер… — колодец был отнюдь не бесхозным. По крайней мере, темно-русое неопределенного пола существо, стоящее сейчас с другой его стороны, в руке сжимало дужку ведра. Но, издало звук, тьфу, лай, не оно, а замершая рядом лохматая черная собака в металлическом ошейнике. — Привет.

— Ее тут нет, — открыло существо рот, водружая свое ведро на борт колодца.

— Кого… нет? — растерянно повторил студент.

— Колодезной Пэг[6]. Ее Примула обратно на Склочные болота неделю назад пендельнула.

— А-а, — многознающе протянул Иван. — А я вообще то, не к ней.

— А-а. А к кому?

— К Примуле Брэмс. Ты ведь ее знаешь?

— Как не знать? — хмыкнуло существо не то с обреченностью, не то с досадой. — Она — моя бабушка.

Однако на нашего студента данная информация произвела совершенно иной эффект:

— Да что ты?! Тогда давай знакомиться, — шеркнув об штанину, протянул он существу ладонь. — Иван Вичнюк. Студент-практикант из Куполградского университета.

— Фрош, — шмыгнув носом, пожало ее существо.

— Фрош… Значит, ты — Примулы Брэмс… внук?

Существо замерло. Собака с интересом склонила на бок голову.

— Ага-а, — ну, хоть с полом определились. — А это — мой пес. Зовут Геша, — на всякий случай уточнил внук ученой. Собака почему то вздохнула. Студент — просиял:

— Ясно. А давай, Фрош, я тебе помогу?

Потому что помогать таким тщедушным подросткам — прямой долг уважающего себя мужчины (ведь бреется уже, хоть и раз в неделю). Однако сам благородный процесс затянулся ненадолго. И уже из-за второго поворота новые знакомцы вывернули прямо пред отшельничье жилище… Да. А ведь домом назвать «ЭТО» язык точно б не повернулся. Хотя, и стены и крыша и даже окна в наличии имелись. Вот с фундаментом был напряг — его вообще не было. Потому что жилище Примулы Брэмс висело между дубов. На досчатой платформе, с которой к земле спускалась полноценная деревянная лестница высотой в ярда четыре.