Практика частных явлений - [12]

Элен. Жалко… А я Томаса Манна люблю. Я всё прочитала, что у нас издавали. Но больше всего мне нравится «Волшебная гора».

Первый(кричит). При чём тут ещё «Волшебная гора»?

Элен. У меня был парень, он мне об этом романе рассказывал. Ещё он языки разные знал. На гитаре учил играть. Нет, я не любила его… Сначала, правда, думала, что хочу его полюбить. Книгу эту прочла. Мы уже переспали несколько раз, а потом вдруг поняли — нет, это нам не нужно, мы вроде как родственники, как брат с сестрой.

Первый. Ага.

Элен. Да! С тех-то пор я книги и полюбила. Меня зовут девчонки на концерт, а я всё дома больше люблю, с книжкой. Вот недавно звали на «Алису», а я не пошла. Что «Алиса»? Кинчев будет петь. «Мы — вместе». Или про шабаш какой-нибудь… А кто вместе? Давно уже никто не вместе.

Первый. Вообще-то песня неплохая, Давно написана была… тогда-то ещё вроде были вместе… а, не помню я уже как там и что… Рок? Рок теперь не тот, что раньше. Позавчера вот «Скорпионс» на площади играли. Конечно… А если разобраться — всё это давным-давно известно.

Элен. Я просто проваливаюсь куда-то.

Первый. Куда это ты проваливаешься? А? (Пауза.) Да-а… раньше помню…

Элен. Хочется вроде бы как можно глубже узнать мужчину. Но всё так сложно.

Первый. Жизнь. Да.

Элен. Я в жизни совершенно ничего не понимаю. Опыта — ноль.

Первый. В жизни вообще никто ничего не понимает. Все только делают вид. Мол, уж кто-кто, а я-то всё знаю, всё я понял, всё рассёк до корня. Враньё! Да, сначала хочется кое-что понять… О! Многое хочется понять! А потом — потом только начинаешь понимать, что и понимать-то нечего. А ещё потом — тогда вот начинаешь понимать, что нельзя ничего понять, даже если хочется. А уж ещё потом — совсем потом! — вот тогда-то только понимаешь, что и не нужно было ничего понимать, а надо было бы жить, как живётся. Да! По сути дела — это и есть философия! Жизнь…

Элен(горячо). Вот и я думаю! Ведь жизнь — она что? Так…

Первый. Видишь ли.

Элен. Мне родители всё твердят — надо, надо что-то там, пора и о будущем подумать. Замуж там за кого-нибудь… А я одиночество люблю — не то чтобы в глобальном смысле, а просто люблю быть одна. Замуж! Один и тот же человек круглые сутки нон-стоп… Что с ним делать круглые сутки? С другой стороны — мне скоро 25. Надо что-то такое придумать… Надоело всё! Родители со своими расспросами — Что ты делаешь? Куда идёшь? Когда придёшь? И ещё политика эта!

Первый(глубокомысленно). Политика разная бывает.

Элен. Да ну! Ведь каждый человек по-своему прав! Разве нет?

Первый. Тут уж.

Элен. Воюют все друг с другом…

Первый. Кстати, как там война? Не кончилась ещё?

Элен. Какая война?

Первый(бурно). Ты что? Большая Азиатская война!

Элен. Я как-то и не знаю…

Первый. Большая Азиатская! Шутка ли сказать!

Элен. Да? Кто там с кем воюет? Для чего?

Первый. Как? Эти воюют с теми! Весь мир уже несколько лет только и говорит… Неужели ты ничего не слышала?

Элен. Может быть, чего-то и слышала…

Первый. Элен, да это же… Не знаю даже!

Элен(безразлично). Надо будет что-нибудь прочесть… (Оживляется.) Знаешь, а я дважды втюривалась. Это такое особенное чувство! Когда я втюриваюсь, меня сразу начинает бить невыразимо сладкая дрожь! Это невыразимо, невыразимо! Один раз я втюрилась ещё в школе… Мы посмотрели друг на друга и меня просто затрясло! Однажды мы легли с ним на мат в физкультурном зале, он так классно вошёл в меня… и тут появилась директриса! Мама дорогая, какие у неё сделались глаза!

Первый. Он что, первый у тебя был?

Элен. Нет, не первый. Но тех, других, я не любила. А он погиб потом. Или это не он погиб, а другой… с которым я занималась любовью в крапиве. Я не любила его, но это было так необычно! Молодая крапива — она так жжёт!

Первый. Да ты просто животное. (Пауза.) Молодая не жжёт.

Элен. Я всегда думала о любви! Важнее любви ничего нет!

Первый. Всё это похоть. Самая обычная похоть, а не любовь.

Элен. Разве это не одно и тоже?

Первый. Истории эти твои… Любовь — это. Тебе что же, больше ни о чём другом и думать не хочется?

Элен. Да, я много размышляю об этом. И ни о чём другом мне думать совсем не хочется.

Первый. Давай-давай, расскажи ещё, как кто-нибудь в тебя вставил! Где-нибудь… в канаве!

Элен. Я просто проваливаюсь куда-то…

Первый(раздражённо). Куда это ты проваливаешься? К чему эти проваливания?

          Пауза. Метла.

Элен. Не знаю… Ветер усиливается.

Первый. Нет никакого ветра.

Элен. Ветер усиливается.

Первый. Похоже, будет дождь?

Элен. Раньше я очень боялась, когда дул ветер. Там, где я жила в детстве, дули очень сильные ветры. Они срывали крыши, ломали двери, а иногда уносили целые дома и их находили потом километрах в пяти от прежнего места. Ты не веришь мне?

Первый. Такие ветры только на краю света бывают. Да и то не всегда.

Элен. По-моему, я не была на краю света.

Первый. А я был. Ничего особенного. Нет, сначала интересно — всё-таки край света, это вам не три фунта пера! А потом… всё время ловишь себя на эдакой подленькой мыслишке, всё время она пульсирует, трепыхается — должно ведь, думаешь, должно же быть здесь что-то такое особенное, только на краю света бывающее… что только здесь и можно увидеть… Есть, конечно, кое-что, но в целом… Дома, магазины, рестораны. Парикмахерские и почты. Бани. Люди, как и везде, ходят на работу, на рынок, в кино, женятся, ругаются и отвозят на кладбище себе подобных. Нет, нечего там делать, на этом краю света!