Практическое демоноводство - [2]
Билли припарковал фургон в желтой зоне, неподалеку от «Ядреного Кита». Еще с улицы они услышали ритмичную пульсацию моднейшего техно-попа.
Парочка преодолела квартал за несколько секунд: Билли размашистым шагом рвался вперед, Сквозняк, лениво шаркая, замыкал строй. Едва Билли оказался под неоновым китовым хвостом, вышибала — мускулистая колода с детским личиком, увенчанным ежиком волос, — перехватил его за локоть:
— Давай-ка поглядим на наши документы.
Билли достал просроченные водительские права, а Сквозняк зашарил в поисках бумажника по карманам сёрферских шорт, испускавших в темноте ярко-зеленое сияние.
Вышибала отмахнулся:
— Нормально, старик, у тебя все на лбу написано.
Сквозняк смущенно провел ладонью по залысинам, почти достигавшим макушки. В прошлом месяце ему стукнуло сорок — достижение сомнительное для человека, некогда давшего клятву не доверять никому старше тридцати.
Билли опередил его и сунул две долларовые бумажки в ладонь вышибале:
— На, — вякнул он, — сходи на свиданку с надувной подругой.
— Чего-о? — Громила соскочил с табурета и изготовился к бою, но Билли уже растворился в толпе на танцевальном пятаке. Сквозняк встал перед хранителем двери и миролюбиво поднял руки:
— Не бери в голову, чувачок. У парня проблемы.
— И будет еще больше, гарантию даю, — проворчал вышибала.
— Не, в самом деле. — Сквозняку было западло, что из-за Билли приходится лебезить и усмирять этого питекантропа. — Он микстуры пьет. Психологические проблемы.
Вышибала притормозил:
— Если этот парень буйный, так убирай его на фиг отсюда.
— Он не буйный, просто его немного крючит. Биполярный эдипов комплекс. — Сквозняк изрек это с не свойственным ему пафосом.
— А-а, — понял вышибала, точно это все и объяснило. — Ну тогда следи за ним, а то оба вылетите.
— Без проблем. — Сквозняк отыскал Билли у стойки бара, среди сосавших пиво студентов. Тот протянул ему «Хайнекен»:
— Ты чего этому придурку сказал?
— Что тебе хочется трахнуть свою мамочку и прикончить папашу.
— Четко. Спасибо, Сквознячок.
— На здоровье. — И Сквозняк чокнулся банкой с Билли.
Все оборачивалось не очень красиво. Как же он вляпался в такую хрень — настоящую мужскую дружбу с Билли Винстоном? Надо бы его поскорее бортануть и снять себе кого-нибудь.
— У тебя есть, чем коксануть, чувак? — заорал вдруг Билли, стараясь перекрыть музон, но попал в противофазу: песня как раз закончилась. Все в баре уставились на Сквозняка так, точно его ответ должен одновременно поведать им о подлинном смысле жизни, сообщить номер выигрышного билета национальной лотереи и подсказать телефон Господа Бога, которого не найти ни в одном справочнике.
Сквозняк схватил Билли за рубашку и потащил в самый глухой угол клуба, где группа технарей колотила по китайскому бильярду, не слыша ничего на свете, кроме жужжания и лязга автоматов. Билли перепугался, словно карапуз, которого волокут из кинотеатра за то, что он заорал «Кино кончилось!»
— Во-первых, — прошипел Сквозняк, для острастки помахивая дрожащим пальцем у Билли перед носом, — во-первых, я не употребляю кокаин и не торгую им. — Утверждение было не совсем истинным. Сквозняк не торговал кокаином, поскольку за торговлю уже оттрубил полгода в тюрьме Соледад, а если заметут снова, то светит не меньше пяти лет. Употреблял же, только если угощали или требовалась приманка для какой-нибудь девчушки. Сегодня у него с собой был целый грамм.
— Во-вторых. Если бы я даже употреблял, то не стал бы объявлять об этом всему Сан-Хуниперо.
— Прости, Сквознячок. — Билли пытался уменьшиться в размерах и выглядеть как можно беззащитнее.
— В-третьих. — Перед носом Билли покачивалось уже три корявых пальца. — Уговор у нас такой. Если один забивает гол, другой растворяется в тумане. Так вот — мне кажется, мой мяч уже в сетке, а поэтому — испарись.
Билли зашаркал было к дверям, опустив голову и отвесив нижнюю губу, точно распухшая жертва толпы линчевателей, но через пару шагов обернулся:
— Когда надо будет подбросить — если ничего не выйдет, то есть, — я буду в «Бешеном Быке».
Глядя в спину обиженного Билли, Сквозняк ощутил короткий укол совести.
На фиг, решил он, сам напросился. После завтрашней сделки ему больше не понадобятся ни Билли, ни кто другой из грошовых клиентов. Сквозняку не терпелось остаться наконец вообще без друзей. И он нацелился через весь зал к блондинке в кожаных штанах.
Продрейфовав бо́льшую часть своих сорока лет холостяком, Сквозняк очень хорошо осознавал важность самой первой фразы при съеме барышень. В самом лучшем виде она должна звучать оригинально, обворожительно, сжато и лирично — в общем, быть катализатором любопытства и вожделения. Сквозняк приблизился к жертве с невозмутимостью хорошо вооруженного человека.
— Здоро́во, куколка, — произнес он. — У меня как раз есть грамм отличной перуанской походной пудры. Хочешь — прогуляемся?
— Прошу прощения? — переспросила девушка тоном, в котором поровну звучали изумление и омерзение. Сквозняк обратил внимание, что глаза у нее большие, как у лани, — вылитая Бэмби, только штукатурки на лице многовато.
Он изобразил на физиономии лучшую ухмылку пляжного мальчика:

Встречайте юмористический шедевр Кристофера Мура — лучшее средство поднять настроение. Славный городок Хвойная Бухта гудит в радостном предвкушении скорого Рождества. И только несчастная разведенка Лена не радуется празднику — ей досаждает бывший муж, мелкий и презренный негодяй, который имел наглость вырядиться Санта-Клаусом и в очередной раз пристать к ней. В потасовке бедная женщина нечаянно пришибла мерзавца лопатой. Решив, что Рождество отменяется, маленький Джош вознес молитву о чуде, чтобы спасти Рождество.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

«Я знаю, что вы сейчас думаете: „Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись“» — так начинает Мур послесловие к этому роману. «Не испортил, а показал все совсем с другой стороны!» — непременно воскликнет благодарный читатель, только что перевернувший последнюю страницу романа про священную синь.Такого Мура мы еще не видели — насмешник и низвергатель авторитетов предстает перед нами человеком тонким и даже лиричным.А как иначе? Ведь в этой книге он пытается разгадать тайну творчества и рассказать о тех великих, которым удалось поймать мгновение и перенести его на холст.

В Сан-Франциско опять запахло жареным, и наши старые знакомые Чарли Ашер и его загадочно одаренная дочурка Софи, инспектор Ривера, Мятник Свеж и другие скромные Торговцы Смертью, а по совместительству – спасатели человечества от сил тьмы, не успев толком оправиться от боев с Морриган и чудовищем Оркусом, опять вынуждены усмирять разбушевавшуюся Преисподнюю. Древняя магия тибетского буддизма, боги, что старше этого мира, законы неистребимости жизни – эти и другие вселенские силы не дают заскучать ни героям романа, ни нам, его завороженным читателям.

У большинства людей есть друзья детства. Иисус Христос некогда тоже был человеком, и друг детства у него имелся — по прозванью Шмяк. Что очень кстати, ибо детство и юность Сына Божьего окутаны мраком. Точнее, были окутаны — до того момента, как силы небесные решили вернуть Шмяка на землю, дабы он написал правдивую историю первых тридцати трех лет жизни своего божественного друга.С младенчества Джошуа (более известный как Иисус) знал, что избран и что папа у него не из рядовых. Не знал юный Мессия другого — почему избран именно он и зачем избран.

Томми всего девятнадцать лет, он недавно перебрался из американской глубинки в эксцентричный Сан-Франциско, и он упивается свободой, не ведая, что совсем скоро все изменится. В том числе и он сам - солнечный свет станет ему ненавистен, человеческая еда омерзительна, а голод будет столь острым, что захочется съесть даже уличного кота… Ничего удивительного, ведь Томми станет вампиром - любимая девушка обратит его в нечисть. Но Томми не желает быть нечистью: пусть он и превратился в вампира, сосать людскую кровь ему не по нутру.

Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.

Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Люси и Гейб познакомились на последнем курсе учебы в Колумбийском университете 11 сентября 2001 года. Этот роковой день навсегда изменит их жизнь. И Люси, и Гейб хотят сделать в жизни что-нибудь значительное, важное. Гейб мечтает стать фотожурналистом, а Люси – делать передачи для детей на телевидении. Через год они встречаются снова и понимают, что безумно любят друг друга. Возможно, они найдут смысл жизни друг в друге. Однако ни один не хочет поступиться своей карьерой. Гейб отправляется на Ближний Восток делать фоторепортажи из горячих точек, а Люси остается в Нью-Йорке.

Три женщины-писательницы из трех скандинавских стран рассказывают о судьбах своих соотечественниц и современниц. О кульминационном моменте в жизни женщины — рождении ребенка — говорится в романе Деи Триер Мёрк «Зимние дети». Мари Осмундсен в «Благих делах» повествует о проблемах совсем молодой женщины, едва вступившей в жизнь. Героиня Герды Антти («Земные заботы»), умудренная опытом мать и бабушка, философски осмысляет окружающий мир. Прочитав эту книгу, наши читательницы, да и читатели тоже, узнают много нового для себя о повседневной жизни наших «образцовых» северных соседей и, кроме того, убедятся, что их «там» и нас «здесь» часто волнуют одинаковые проблемы.

Роальд Даль — выдающийся мастер черного юмора и один из лучших рассказчиков нашего времени, адепт воинствующей чистоплотности и нежного человеконенавистничества; как великий гроссмейстер, он ведет свои эстетически безупречные партии от, казалось бы, безмятежного дебюта к убийственно парадоксальному финалу. Именно он придумал гремлинов и Чарли с Шоколадной фабрикой. Даль и сам очень колоритная личность; его творчество невозможно описать в нескольких словах. «Более всего это похоже на пелевинские рассказы: полудетектив, полушутка — на грани фантастики… Еще приходит в голову Эдгар По, премии имени которого не раз получал Роальд Даль» (Лев Данилкин, «Афиша»)

Жизнь прекрасна, если живешь в небольшом калифорнийском городке с уютным названием Хвойная Бухта.Жизнь спокойна, если наперед знаешь, чем закончится каждый ее день, каждый год.Жизнь проста, если горстями глотаешь разноцветные таблетки.Но если запас таблеток иссяк и депрессия властно стучится в дверь, то уже не спастись. Остается лишь сказать себе: «Жизнь — дерьмо» — и сунуть голову в петлю. Или — в пасть Ящеру страсти, который выполз на сушу, привлеченный флюидами тоски и гитарными стонами местного блюзмена.Буйное воображение К. Мура не дает читателю ни секунды передышки.