Практическая уфология - [99]

А вот притча Юлии явно не оттуда и хороша.

Однажды три брата в новом мире отправились в лес за деревом для строительства дома и зашли в глухую чащу. Вдруг смотрят, в глубокой яме сидит гений[34] Счастья. Первый из братьев попросил у него денег. Он получил желаемое и ушёл счастливый. Другой брат попросил любовь красивой женщины и побежал к ней. «А тебе что нужно?» – спросил гений Счастья у третьего брата. «Да у меня вроде всё есть. И жена, и дети, и на жизнь хватает. Я вот думаю, что тебе нужно?» – ответил тот. «Вытащи меня отсюда», – попросил гений. Брат протянул руку и вытащил его из ямы, повернулся и пошёл прочь. …А Счастье пошло за ним следом.

Пересказывать разговор Игорь не собирался, но становиться в позу тоже глупо. Если доверие хозяйки распространялось настолько далеко, чтобы позволять знать о Феликсе и тот не шарахается, есть нечто в их отношениях неизвестное. Необычные господин – слуга.

– Не понимаю, в чём долг возвращаться туда, где тебя ненавидят. Были бы ещё родичи настоящие…

Ну, совсем в недоумении не оставался. Старший сын и наследник внезапно скончался, и практически никто не сомневался в неестественности смерти. Соль в том, что, несмотря на наличие доброго десятка незаконных детей, он никого из них не признал по закону и имущество отходило второму брату, тому самому, приехавшему. Однако жена третьего брата потребовала официального расследования, практически открыто показывая на убийцу. Принцип «Ищи, кому выгодно» появился давно, и слишком много улик указывало на толстяка. При этом он вопил по закону детективного жанра: «Меня подставили!» – и зачем-то настаивал на присутствии во время дознания Юлии. Последнее и вовсе не лезло ни в какие ворота. Она в поместье несколько лет не появлялась и свидетелем быть не могла.

– Тем более не нравится мне этот Василий. Он говорит двумя ртами.

Это была местная идиома. Человек лжив, лицемерен, двуличен, ему нельзя доверять.

– Все аристо такие, – сказал Поликарп. – Они считают лишь себя людьми. Думаешь, его отец или погибший брат были лучше?

– Госпожа ничего такого не говорила, – осторожно отозвался Игорь.

– Не будь идиотом, парень. Она была девчонка, и после папаши любой мог показаться прынцем на белом коне.

Он так и сказал, через «ы», с отчётливой иронией, и это была не оговорка и не акцент.

– Антоний Септимий начал служить в шестнадцать и дорос до фемарха[35]. Заслуги были, но были и знакомства. Быдлу вроде нас с тобой такая карьера не удалась бы. Надо родиться в правильной семье. За тридцать лет он со своими парнями побывал в десятке миров, воюя всерьёз и давя восстания. Он жил во дворце, но по-прежнему спал на полу, постоянно ходил в мундире, ел с солдатами из одного котла. Свой парень! Кому и знать, как не мне. Я родился на «двадцатке» в Сиракузах в семье кочегара-пьяницы. Нас было пятеро у матери, и вечно голодали. Я болтался на улице, сколько себя помню, воровал, попрошайничал и пытался подработать, приходя в наши паршивые комнаты иногда поспать. Ну и однажды попался на краже. Мелочь, но закону всё равно. И судья предложил на выбор: шахту или вербовку в армию. Полагаю, то был лучший день в моей жизни, хотя не долго так думал. Во всяком случае, дожил до седины и не сдох в канаве, а дети получат достаточно, чтоб не начинать, как я.

Двое сыновей его учились в техническом училище, ещё была дочка. Жену его Игорь так ни разу и не видел. Жутко хотелось поинтересоваться у Поликарпа последним его званием и должностью, но в такой ситуации полезнее не перебивать, а внимательно слушать.

– Я хочу, – помолчав, сказал Поликарп, – чтобы ты понял, какой он был, Антоний. Семью не видел годами, и единственная страсть – армия. Его стратиоты ни в чём не должны были нуждаться. У них было всё: оружие, амуниция, положенные выплаты и награды. И мы старались по-настоящему. А потом он вышел в отставку, поскольку его покровитель вылетел со своей должности и сменилось начальство. Антоний приехал в имение, где бывал от случая к случаю, и привнёс с собой прежние представления о жизни. Народ должен быть приохочен к дисциплине и послушанию. Все обязаны стоять по стойке смирно. Он приказывает перевести кочевников на оседлый образ жизни. Те, естественно, бунтуют. Он велит отравить колодцы, обрекая людей на голодную смерть. Кочевники продолжают сопротивляться. Тогда бывший солдафон посылает против них карательные войска, которые превращают целые округа в пустыню. Зато земля освобождается, и его владения становятся как бы не самыми крупными в степи. Он не был злым, просто окружающих, за редким исключением равных, не считал достойными внимания. Ну, как клопов. Мешают – раздави. И при этом никаких чувств. Ну, прихлопнул, и что? Очень рациональный подход, как положено истинному ромею с длинным списком аристократических предков… Что, смотришь на меня и думаешь: Qualis dominus, tales servi?[36] Так и есть. Все мы возле него разбогатели. Всё-таки Антоний не забывал помощников. Детей мог, а нас нет. Потому и верные были. Кого хочешь готовы загрызть за него. Но я всегда знал: он на нас опирается, но мы всё равно для него быдло. Такое воспитание.