Практическая адвокатура в принципах римского права - [22]

Демократия выросла на греческой почве, и это слово скорее использовалось в значении, близком к «охлократия» – власть толпы. Рим сражался за свободу, но не за демократию. Собственно, на принципе принадлежности власти только достойным базировалась вся система римского имущественного ценза. Вместе с тем римская элита осознавала, что богатство подразумевает и политическую ответственность, и политические привилегии. Цицерон в трактате «О государстве» так описывает достижения Сервия Туллия: «Он распределил их так, чтобы исход голосования зависел не от толпы, а от людей состоятельных; он позаботился и о том, чтобы (этого всегда следует придерживаться в государственных делах) большинство не обладало наибольшей властью»⁵⁹.

Вероятно, Цицерон, как и другие его современники, отчётливо понимали, насколько большинство – толпа, «охлос» – может быть внушаемо и подвержено манипуляциям.

Вопрос, кому вручить власть – большинству или «состоятельному» меньшинству, был обострён земельной реформой Тиберия Гракха в 133 г. до н. э., когда Тиберий пытался перераспределить общественные земли в пользу беднейших римских граждан и военных в ущерб крупным землевладельцам.

Именно тогда произошёл раскол в римском обществе, позже на волне популизма приведший его к военной диктатуре: кто должен управлять государством – опытные и мудрые «лучшие люди» (optimi), или «оптиматы», как их потом называли. Либо «популяры», то есть широкие массы народа. У обеих «партий» были свои недостатки: алчность и вырождение «оптиматов» уравновешивались родовым дефектом «популяров», которые были падки на лёгкие, доступные удовольствия. В одной из своих знаменитейших сатир Ювенал назвал их «выродившейся толпой потомков Рема», которая, по его мнению, желает только двух вещей: «хлеба и зрелищ» (panem et circences)⁶⁰.

Несмотря на все перипетии истории, римские достижения в сфере права гражданства неоценимы.

В древнем Риме как обществе рабовладельцев и рабов понятие свободы было частью системы права, в которой, с одной стороны, признавалось равенство всех людей по своей природе, с другой – законность ситуации порабощения одним человеком других в результате пленения рабов, обращения в рабство за долги.

Фундаментальной особенностью Рима было то, что за рабом признавалась возможность в любое время стать свободным человеком и получить права римского гражданина в силу освобождения из рабства. Само такое освобождение в древнем Риме имело массовый характер. В этом аспекте Рим серьёзно отличался от, например, России начала XVII – начала XIX века с её крепостным правом. В ту эпоху в России вольноотпущенных крестьян было на порядок меньше, чем в Риме, тем более такой крестьянин не приобретал прав гражданина, даже будучи освобождённым. В климатически более бедной и рискованной России барин держался за крестьянина и часто взаимно – до последней возможности. Личный предпринимательский талант нашего дворянства редко выступал источником его доходов.

В отличие от России Рим использовал освобождение из рабства как социальный стимул с одной стороны и как возможность спустить излишнюю пассионарную энергию, накопленную в рабской среде, – с другой. Таким образом проводилась селекция людей, внутренне согласных с рабством как стилем жизни и тех, кто противится ему. Разумеется, не всех противников рабства освобождали, но они имели такой шанс на свободу, при этом совершить это без побега и оставаясь в правовых рамках римского государства. Всё это в совокупности позволяло государству не только обеспечивать стабильность и избегать мятежей (которые всё равно происходили, вспомним хотя бы восстание рабов под предводительством Спартака), но и расти за счет приёма новых людей в своё гражданство. Многие известные римские юристы были вольноотпущенниками.

После падения Рима снова к теме свободы учёный мир вплотную подошёл только к эпохе английской буржуазной революции 1640–1689 гг. и Великой французской буржуазной революции 1789–1793 гг.

В статье «Декларации прав человека и гражданина» от 24 августа 1789 года были использованы термины «свобода» и «равенство»: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах». Слово «братство» к ним присоединил уже Максимилиан Робеспьер в конце 1790 года в выступлении, посвящённом образованию национальной гвардии. В период последовавшей за этим якобинской диктатуры лозунг революции формулируется уже как: «Liberté, Égalité, Fraternité ou la Mort», то есть «Свобода, равенство, братство или смерть». Революционная «свобода» была напрямую связана с лозунгом народовластия, а именно желанием буржуазии отобрать власть у дворянства, в том числе путём тотального уничтожения его как класса, а также уничтожения всех сочувствующих дворянству, с тем чтобы революционные изменения в обществе стали необратимыми.

Общеприменимые сейчас в политике, но забытые по источнику появления термины «правые» и «левые» обязаны своим происхождением именно Французской революции. На заседаниях законодательного собрания правую сторону зала занимали конституционные монархисты, левую – якобинцы (Робеспьер, Дантон, Марат и др.), которые в 1793 году под предлогом спасения Франции от внешней опасности и внутренних предателей (немецкие княжества были готовы оказать помощь французской короне в борьбе с революцией) установили свою диктатуру. Тогда они провели драконовский закон «о подозрительных», который позволял заточить в тюрьму и казнить практически любого.