Практическая адвокатура в принципах римского права - [21]

.

Вот как этот синдром описывает академик И.П. Павлов⁵³: «Очевидно, что вместе с рефлексом свободы существует также прирождённый рефлекс рабской покорности. Хорошо известный факт, что щенки и маленькие собачки часто падают перед большими собаками на спину. Это есть отдача себя на волю сильнейшего, аналог человеческого бросания на колени и падения ниц – рефлекс рабства, конечно имеющий свое определённое жизненное оправдание. Нарочитая пассивная поза слабейшего, естественно, ведёт к падению агрессивной реакции сильнейшего, тогда как, хотя бы и бессильное, сопротивление слабейшего только усиливает разрушительное возбуждение сильнейшего. Как часто и многообразно рефлекс рабства проявляется на русской почве и как полезно сознавать это! Приведём один литературный пример. В маленьком рассказе Куприна “Река жизни” описывается самоубийство студента, которого заела совесть из-за предательства товарищей в охранке. Из письма самоубийцы ясно, что студент сделался жертвой рефлекса рабства, унаследованного от матери-приживалки. Понимай он это хорошо, он, во-первых, справедливее бы судил себя, а во-вторых, мог бы систематическими мерами развить в себе успешное задерживание, подавление этого рефлекса»⁵⁴.

Рефлекторное рабство начинает работать на уровне подсознания, непроизвольных действий. Конечно, будет не совсем корректным сравнивать человека и собаку, как поступил И.П. Павлов. Вместе с тем полностью отбросить эту аналогию было бы несправедливо.

Человеческие массы увлекаемы и, главное, если не в текущем поколении, то в будущем устремления и доминанты поведения общества могут быть исправлены. В той же статье «Рефлекс свободы» академик И. Павлов вопрошал: «Рефлекс свободы есть общее свойство, общая реакция животных, один из важнейших прирожденных рефлексов? Не будь его, всякое малейшее препятствие, которое встречало бы животное на своем пути, совершенно прерывало бы течение его жизни. И мы знаем хорошо, как все животные, лишенные обычно свободы, стремятся освобождаться, особенно, конечно, дикие, впервые плененные человеком»⁵⁵.

Любая свобода сопряжена с трудом, творчеством, риском, ответственностью и за себя, и за других. И потому отнюдь не каждый тяготеет быть свободным настолько же, насколько согласен быть рабом. В этом отношении человек всегда представляет собой диалектическое единство: сочетание свободного и рабского начал в силу одного того, что он социален по своей сущности, то есть создан жить среди других людей, а значит, в той или иной мере подчинять свою волю воле других. Иначе сосуществование человека в обществе невозможно.

Пророк Моисей водил евреев по пустыни сорок лет не потому, что они были фанатиками такого образа жизни, а чтобы до Палестины дошли только рождённые свободными евреи.

Свобода: от Рима к нашему времени

Основой республиканского Рима было отрицание и порицание монархии. Автор замечательного труда «SPQR: История Древнего Рима» Мэри Бирд отмечает ненависть и презрение к монархии, как отличительное качество римского общества в течение всего республиканского периода: «Во внешней политике цари были также первыми кандидатами на звание главных врагов. В течение последующих нескольких столетий особое удовольствие для народных масс представляло зрелище поверженного иноземного царя, ведомого во всём пышном царском наряде во время триумфального шествия под градом насмешек, камней и комков грязи. И уж конечно, не было конца насмешкам в адрес персонажей, у кого в фамильном прозвище (cognomen) оказывалось слово с “царским” корнем (например, Рекс, Регул)»⁵⁶.

Если Афины (Древняя Греция) оставили миру понятие «демократия», то Рим – понятия «свобода» и «гражданство». Идею о том, что республика была построена на libertas, провозглашает вся римская литература. Мы уже отмечали, что управление Римом строилось на принципах: народности, выборности, коллегиальности власти и срочности полномочий. Все высшие магистраты (преторы, консулы, цензоры) выбирались на один год, их функции дублировались (выбирались два консула, два или более преторов и ещё больше цензоров и эдилов), высшие должностные лица, консулы, правили коллегиально. Выдвинуть свои кандидатуры на эти должности могли свободные римские граждане. Отдельного внимания заслуживает фигура народного трибуна, которая выбиралась из плебеев и их потомков, а также патрициев, если их усыновляли плебеи.

Разделение верховной власти между народом, Сенатом и консулами создало уникальную систему сдержек и противовесов, в которой ни одна сила долгое время (до Юлия Цезаря и Помпея) не могла получить явного преимущества. Если даже консулы назначались диктаторами на время войны, для этого их должен был выбрать народ, а деньги на войну – предоставить Сенат. В конце кампании Сенат решал, назначать ли триумф полководцу или нет, и любой мирный договор должен был быть ратифицирован народом⁵⁷. Республиканский Рим утверждал главную истину: «Успех богатых – дар, принимаемый из рук бедных. Богатым прошлось усвоить урок: они зависели от народа как единого целого»⁵⁸.

Вместе с тем свободу, в отличие от современного общества, жители Рима отнюдь не отождествляли с демократией. В периоды своей устойчивости Рим никогда не считал, что каждая кухарка может управлять государством.