Прах земной - [44]

Поморщившись и резко поднявшись с земли, Элена при этом испуганно замолчала и отпрянула, я развернулся и отправился искать Филиппа. Что-то внутри так и подмывало немного затянуть эти поиски, чтобы Романова хорошо прочувствовала тот страх перед болью и неизвестностью, что неизбежно возникает на пороге смерти, но я не стал ни к чему прислушиваться – сейчас каждая минута дорога, а девчонку можно и позже проучить.

Филипп нашёлся спустя полминуты под каким-то неизвестным мне кустом с двумя тигровыми, ядовитыми ягодами, крепко зажатыми в кулаке. Сам он находился без сознания.

Ещё один.

Подняв мальчика с земли и проверив пульс у него на запястье, я обессилено поднял глаза к небу… живой, как и его сестра, пока живой.

– Эль, – громко позвал, вернувшись к девушке и положив Филиппа на траву рядом с потухшим костром.

– Что? Где Филя? – резко встрепенулась та, вскочив на ноги.

– Здесь он, здесь, – говорю. – Давай руку, тебе нужно сделать укол.

– Подождёшь со своим уколом! Что с Филькой? Почему он молчит? – не выдержав потока вопросов, а может просто не найдя правильных слов для ответов, я нащупал на шее Романовой сонную артерию, надавил на неё и тут же крепко прижал к себе готовое упасть на землю, безвольное тело.

Теперь работать нужно было быстро…

Элена.

Очнулась я ближе к вечеру, когда солнце, окрашивая облака в ярко-оранжевый, порою даже красный цвет, готовилось уйти за горизонт, а в лесу только-только начали просыпаться звери и птицы. Мои глаза были уже полностью здоровы, о чём прямо говорило отсутствие на них надоевшей красной плёнки и вернувшееся ко мне нормальное "многоцветное" зрение.

– Элен, посмотри на меня, – раздался откуда-то сверху спокойный голос неприкасаемого. – Тебе дышать не трудно? На воды попей.

Рич несильно сжал моё плечо, помогая принять сидячее положение, и тут же впихнул в руки флягу с водой.

– Спасибо, не хочу. Скажи лучше, где Филя?

Молчание.

– Рич, где Филипп? – начиная злиться из-за того, что черноволосый в последнее время всё чаще стал меня игнорировать, повторила. И то, что Фильки нигде не было видно – лишь нагнетало обстановку и усугубляло моё и без того не самоё здоровое состояние.

– Элен, – сев напротив, мужчина сложил руки на груди и внимательно посмотрел на меня своими серыми провалами, которые я на тот момент, ну никак не могла назвать обычными человеческими глазами. – Филипп умер. Отравился ягодами. Я не смог его вылечить, потому что весь сафитин ушёл на твоё противоядие. Кстати, пока ты была без сознания, я вернулся в пещеру и выбрал тебе одежду. Одень, а то в такой грязи в моём Доме даже старые чёрные не ходили… Элен?

Последние фразы явно были сказаны для того, чтобы заговорить мне зубы. Только этого не требовалось, я и так была занята пережёвыванием первых его слов.

Филька умер? Нет, он же такой маленький… куда ему умирать?!

– Элен. Элен… Эль? – неприкасаемый наклонился вперёд так, что едва не коснулся своим лбом моего лба. – Ты сейчас опять заплачешь и опять ослепнешь. Успокойся, – приказал.

– Почему ты ему не дал тот сафитин? Он же почти с любым ядом помогает справиться, я слышала… почему ты Филе ничего не оставил?!

– Лекарства получилось мало, тебе одной еле-еле хватило.

– А ему бы этого с головой хватило!

– А я не с ним Договор заключал, – тоже распаляясь, заявил мужчина.

Резкое движение с его стороны, и я вновь отправилась в темноту. Увы, не как Филя, не навсегда.

Рич.

Под ногами еле слышно хрустел песок, ветер с каждой минутой становился всё сильнее, поднимая в воздух огромное количество химической пыли и грозясь, тем самым, создать настоящую песчаную бурю. То, что обошло нас стороной в самом начале пути, вполне может передумать и прийти сейчас, под конец, так сказать.

Элена спокойно лежала у меня на руках, вот уже который час не приходя в сознание. Точнее, это я не давал ей очнуться. Сейчас и так ситуация тяжёлая, а мне как раз её криков-стонов из-за смерти брата не хватает.

– М-м-м, – хотя стонать и вздыхать она умудряется даже в бессознательном состоянии.

Перехватив девушку поудобнее, я ускорил шаг. Где-то далеко позади завыли на луну волки, им вторил злобный, надломленный рык шакалов. Что мне сильно не понравилось, ведь обычно, будь то травоядные или плотоядные животные, все стараются сохранять тишину, чтобы ненароком не выдать своего местоположения и не навлечь на себя и свою стаю опасность.

А тут разголосились… бурю чуют, наверное. Зверьё всегда о приближающихся проблемах и переменах самым первым узнаёт, и повода сомневаться в этом у меня ещё не находилось.

Ладно. Пусть будет буря. Нас тогда наверняка на четверть засыплет песком, и дышать станет абсолютно нечем, но, по крайней мере, не придётся ждать нападения от хищников. Они, по каким-то причинам, не любят появляться в пустыне на время сильных ветров. Бояться, что заметёт? Не знаю. Сейчас гораздо важнее то, что я слишком устал после длинной, бессонной ночи и многокилометровых переходов, и даже мелкие стычки с шакалами могут забрать у меня последние силы.

И всё же мои предположения вскоре подтвердились – буря началась примерно через пятнадцать минут после того, как животные стали проявлять недовольство. Воздух посерел от поднявшихся в него пыли и песка, свет, идущий от неполной луны, стал значительно слабее. Резкие удары ветра в спину всё настойчивее гнали меня вперёд, а неразличимый гул временами связывался во вполне понятный посыл: либо иди, либо падай мордой в песок.