Прах земной - [25]

– Ты чего орёшь?! – со своего места в ответ прошипел убийца, светля меня злым взглядом.

– Хочу и ору! Ты, имбецил, что, разбудить меня не мог? Тут столько гадов ядовитых вылезло, а ты спокойно смотришь, как они по нам ползают? – стряхнув со своей руки длинного сиреневого червяка, заорала на Рича, и впервые за долгое время присутствие рядом младшего брата меня не остановило. – Ты нас совсем защищать не собираешься? Что даже предупредить не в состоянии?

– Заткнись! – тоже заорал мужчина, разом побледнев и схватившись за виски.

– Отвали! – в тот момент меня охватила такая злость на Рича, что любые здравые мысли просто втаптывались в землю агрессивно-настроенной волной чувств. Откуда-то изнутри пришло огромное желание хотя бы чуть-чуть заставить неприкасаемого выполнять условия нашего договора. Он, между прочим, помимо проводника, ещё и защитником быть согласился, так пусть не увиливает!

– Заткнись, кому говорю!

– А я тебе сказала: отвали!!! – кричать на него, зная, что это доставляют ему боль, оказалось хоть и низко, и бесчеловечно, но весьма успокаивающе.

Чтоб у тебя уши отвалились! Будешь знать, как невиновных людей убивать!

Чудовище, как тогда двух людей, девушку и мужчину, в их же собственной квартире угробил!

И солдат на границе!

И солдат… солдат…

Но если вспомнить, я тоже в этом плане далеко не идеал. Эгоистка, которая ставит свою жизнь и жизнь брата выше других.

На миг замолчав, я с трудом проглотила вставшие комом в горле слёзы и снова посмотрела на неприкасаемого. Тот, достав длинный нож с небольшими зазубринами на конце лезвия, резко поднялся с земли и сделал шаг ко мне.

– Рич, стой! Убери нож! Извини, пожалуйста! – испугавшись, виновато пропищала я, но смысл моих слов, кажется, так и не дошёл до получателя.

Дура.

Отшатнувшись от мужчины на пару метров и на всякий случай в противоположную от Фильки сторону, я замерла и, насколько позволяли оголённые нервы, стала ждать.

– Рич, не подходи ко мне… извини меня!

Он что, не понимает слова "извини"? – мысленно спрашивала саму себя, глядя на приближающегося убийцу.

Не выдержав напряжения и закричав, я побежала. Почти тут же немного левее меня пролетел тот самый нож, который мужчина всего пару секунд назад держал в руках. Промахнулся. Что уж тут? У меня самой уши на миг заложило от своего же крика, а о неприкасаемом, наверное, и заикаться не стоит.

Если он меня сейчас не прирежет, больше никогда не буду на него орать, – с запоздавшим раскаянием прошмыгнула дрожащая мысль, прежде чем меня крепко схватили за запястье и с силой дёрнули назад.

От этого рывка я споткнулась и ударилась спиной о грудь налетевшего на меня мужчины. Едва не поседев раньше времени от такой незавидной близости, я попробовала вырвать свою руку из лапы убийцы, да только сил у меня было явно поменьше, чем у него.

– Ну извини ты меня! – в последний раз попробовала попросить прощения, да только кому это было нужно?!

Закрыв глаза и уже практически ощущая на своём горле когтистые руки мужчины, я посмотрела в сторону внимательно наблюдающего за нами Филиппа и, поджав губы, тут же отвела взгляд, устремив его вверх, к красно-фиолетовому рассветному небу, по большей части только для того, чтобы не расплакаться. Нужно же хотя бы перед смертью одну миллисекунду побыть сильной…

И только я об этом подумала, как тут же голова сильно закружилась, перед глазами всё поплыло, а затем пришла тупая, отдалённая боль где-то в области позвоночника.

Кажется, когда ломают шею, именно так и происходит?

Рич.

– Эля, по сторонам, давай, смотри, а не себе под ноги! – уставшим голосом потребовала невысокая полноватая женщина с длинными, заплетёнными в простую косу светлыми волосами, схватив девочку за руку и внимательно следя за проезжающими мимо машинами. – И на светофор смотри. А если будешь всегда такой невнимательной, то точно когда-нибудь под машину попадёшь.

– Угу, – согласилась Эля, и не подумав вникать в смысл сказанных только что няней слов.

В этих воспоминаниях Романовой уже исполнилось около семи-восьми лет. Понемногу начинал закаляться характер, всё больше проявлялась капризность, которую сопровождали самые разные глупые вопросы и крики.

Хорошо, если бы во всём этом нашлась хоть капля полезной информации об интересующем меня Заповеднике, так ничего нет!

Ммм, бесполезно потраченное время… как же это злит.

Перейдя через дорогу, женщина стала что-то искать в своей безразмерной зелёной сумке, с которой на время вечерних прогулок никогда не расставалась.

– Тёть Насть, дайте мне, пожалуйста, денег на мороженное, – сцепив за спиной руки в замок и прикусив нижнюю губу, негромко попросила девочка. – Вам же папа на каждую прогулку всегда что-нибудь выдаёт, да?

– Где ты здесь видишь магазин с мороженным? Тут одно барахло продаётся из электроники и одежды, – недовольно буркнула няня. – Тем более, ты сахарную вату уже около кинотеатра ела. Тебе что, мало?

– Но я хочу! На улице жарко-о-о! А мороженное продаётся на той стороне, через дорогу.

– Мы же только что оттуда пришли! Ты не могла мне сразу сказать, когда мы ещё там были? – схватив Элену за руку и крепко сжав её ладонь, спросила женщина возмущённо.