Прах земной - [21]

Вздрогнув, я пару раз моргнула и попыталась отогнать от себя все неприятные мысли. Затем, против воли кинула осторожный взгляд на убийцу и слабо порадовалась, что практически не видела тогда той ужасной бойни, так как почти сразу же после её начала спряталась вместе с Филей в одном из служебных помещений. Где, к слову, и просидела до последнего человеческого крика и раздавшегося вслед за ним выстрела пистолета. После чего на этаже, на котором мы в тот момент находились, образовалась полнейшая тишина. Было слышно только пиканье приборов и жужжание какого-то насекомого под потолком, то ли мухи, то ли пчелы.

Выбравшись же из своего укрытия, я взяла брата на руки и отправилась искать Рича, стараясь не смотреть лишний раз на тела убитых и не терять равновесия на скользком от крови полу. Но это не помогло мне остановить быстро растущее в душе чувство вины и ненависти к себе.

Неприкасаемый нашёлся в небольшой полутёмной нише, с приснопамятным кинжалом и чьей-то головой в руке… Не трудно догадаться, что было дальше, верно?

– Элена, ты ещё долго так сидеть будешь? Ложись спать, – холодно произнёс Рич, сидя ко мне вполоборота, на своём плаще, постеленном на голую землю.

– Сейчас доем и лягу, – пробурчала.

Для меня было большой новостью, что на Пепелищах вообще можно что-то есть. Нам-то ещё со школы говорили, что еда на заражённых землях в первый же час приходит в негодность, как ты её не защищай, а тут, по заверениям неприкасаемого, имея обычные консервы, можно до трёх дней не волноваться о нормальном пропитании. Не считать же нормальными те шприцы с вакцинами, что я взяла с собой из дому?

– По тебе не видно, что ты так уж сильно хочешь есть. А вот спать… – а по тебе не видно, что ты всерьёз озабочен моими проблемами. – Ты что, чего-то боишься? – задал новый вопрос Рич, расстегнув верхние пуговицы своей рубашки, чёрной и кое-где даже дырявой. Хм, а его тоже, оказывается, ранили. Пусть и не сильно, раз он в состоянии свободно преодолевать большие расстояния, но всё же.

– Боюсь, что ты убьёшь нас с Филей во сне.

Убийца на миг замер, а потом в задумчивости дотронулся указательным пальцем до своих губ.

– Я не убиваю просто так. Я лишаю людей жизни только тогда, когда они мне мешают или когда на них поступил заказ. Ты же можешь спать спокойно, потому что ни на одно из этих условий пока не попадаешь.

– Успокоил будто: пока не попадаю. А если ты через полчаса резко передумаешь и решишь, что мы с братом тебе всё-таки мешаем? Что будешь делать?

– Сначала, может, немного потерплю, а потом видно будет, – как нечто само собой разумеющееся сказал мужчина. – Хотя тебя, Эля, трудно терпеть, особенно твою болтовню с этим павлином.

– С кем? – недовольно переспросила я, передёрнув плечами от пробежавшего по спине холодка страха и, в то же время, силясь вспомнить, кем этот неприкасаемый обозвал моего брата.

По-моему, птица когда-то была такая, потом исчезла. Только при чём здесь Филя?

– Павлин – птица, вымершая семьдесят-восемьдесят лет назад, – подтвердил мои догадки убийца. – Она не умела петь, как другие птицы, и от её криков у людей с первых же секунд закладывало уши.

– Да ты что? – устало пробормотала я.

– Да.

– Разговорчивый какой, – ещё тише буркнула, забравшись к Фильке под одеяло и уткнувшись носом в его макушку. Бедный малыш, вот уж кто за сегодня всего натерпелся. И странного поведения сестры, и пугающих звуков с тошнотворными запахами…

По закону подлости, только я начала проваливаться в дрёму, как неприкасаемый уронил что-то на землю и зашипел. От неожиданности я резко открыла глаза и с опаской посмотрела в его сторону.

– Что такое? – со страхом позвала.

– Ничего! Спи! – тяжело дыша, приказал он.

Уснёшь тут, когда рядом такое чудовище сидит и шипит.

Рич.

С трудом уговорив Элену лечь спать и дождавшись, пока она, наконец, не перестанет вертеться и затихнет, я осторожно, чтобы не задеть края мелко кровоточащей раны, закатал до плеча левый рукав рубашки.

Даже в такую тёмную ночь света для моих глаз было вполне достаточно, а потому, бегло осмотрев ранение на внешней стороне руки ближе к локтю, пришлось признать, что хотя бы ради приличия и собственного спокойствия, нужно обработать его края и наложить бинт.

Нагнувшись вперёд, я подтянул к себе рюкзак, который до этого передал Романовой, и стал искать в нём лекарства. Боль с каждой минутой становилась всё сильнее и назойливее.

Да, похоже, я всё-таки переоценил свои знания в области медицины, перепутав обычный порез с колотой раной. Хотя откуда я мог знать? Кровотечение с самого начала было слабое, рана почти сразу же сомкнулась и особой боли не доставляла. Те повреждения, что я получил в бою с белыми неприкасаемыми, когда уходил из Дома, и то выглядели куда значимее…

Отыскав все нужные лекарства, я в определённом порядке, чтобы не запутаться, разложил их возле себя. Распечатал и оторвал небольшой кусочек ватки, капнул на него зелёнкой и приступил к обработке ранения, в то же время, избегая лезть в саму рану. Затем, в ход пошла обеззараживающая мазь и бинт.

Правда, с бинтом я немного перестарался, и повязка получилась слишком сильной. Скрипнув зубами от боли и зашипев, аккуратно начал всё переделывать.