Отец включил свет, открыл окна и, насвистывая, пошел на кухню ставить кофе.
— Будешь спать на диване, — крикнул он мне весело из кухни. — На нем обычно спят командировочные из начальства. Гостиница всегда переполнена, вот и ночуют у меня. Рад, что это будешь ты.
В комнате, кроме дивана-кровати, стояла еще тахта, на которой спал отец. В изголовье торшер. Письменный стол у окна, стеллажи с книгами и какими-то фигурками, кресла. На полу оригинальные коврики из кусочков шкур лося, оленя и еще каких-то зверей.
На полках расставлены изделия из рога, дерева и камня, которые сначала показались мне абстракционистскими, но, всмотревшись, я понял: изделия северных народностей — так они видят.
На стенах развешаны отличные фотографии нескольких росписей и человекообразных масок-личин. Рисунки лосей, оленей, птиц, сцены охоты, изображения Солнца, Луны, созвездий. Я засмотрелся.
Меня поразила отчетливая фотография рисунка женщины. Первобытный художник изобразил прекрасное лицо… по-моему, не земное. Мягкий сердцеобразный овал лица, широкая верхняя часть, в которой еле уместились непропорционально огромные, широко раскрытые, притягивающие глаза миндалевидной формы, прямой нос с круглыми ноздрями, выпуклые губы и узкий подбородок. Я обомлел.
— Папа, но ведь это же инопланетное существо! — вне себя закричал я. — Это не человек?!
Отец с улыбкой заглянул в комнату.
— Эпоха неолита, — пояснил он. — Конечно, это не индивидуальный портрет. Может быть, художник воплотил свой идеал красоты.
— Нет, папа, эта женщина с другой планеты. Может, с Марса, а может, даже из другой галактики…
Отец добродушно усмехнулся.
— Кто знает, не менее шести тысяч лет назад создано это. В материалах нашего краеведческого музея, основанного, кстати, родным дедом Христины Даль, собрано много орнаментов — на одежде, обуви, всяких изделиях из дерева, кости, бересты. Мне лично довелось видеть десятки совершенно изумительных изображений на базальтовых валунах и скалах.
Когда-нибудь мы с тобой слетаем к верховьям Ыйдыги, и ты увидишь сам. Тоже скажешь, человек не мог создать такое? А человек все может. Каменный век — и уже гений! Гений!.. Соплеменники, наверно, считали его одержимым, и почти наверняка он не был лучшим охотником, не славился силой. И его легко мог обидеть самый тупой и звероподобный из его племени, которого раздражало, для чего он это делает…
— Первый мещанин, — буркнул я.
Отец одобрительно кивнул и вернулся в кухню. Я пошел за ним. Кухня тоже была просторной и чистенькой. На окне веселенькие занавесочки в цветочках. В общем, даже уютно.
Я обратил внимание, что отец все сильнее и сильнее прихрамывал. Лицо его моментами кривилось от боли. Я спросил, что с ним.
— Слишком много ходил последние дни, культя и воспалилась. Придется полежать денек-другой… — пояснил отец.
Я не понял: какая культя?
— Ну, у меня же нога ампутирована.
— Ты… без ноги?
— Ну да.
Я, что называется, обалдел.
— Как же я не заметил?
— Походка у меня не нарушена.
— Папа, это на фронте?
— Что ты, Андрюша! Мне в войну и десяти не было. Совсем маленький. Отморозил я ногу. В наледь попал. Началась гангрена. Пришлось удалить. Э, неохота рассказывать.
— Вот почему ты оставил свою работу!
— Да. Тысячи километров исходил без карты по непролазной безлюдной тайге, горам, ущельям. С помощью простейших приборов разметили трассы будущих строек. Последние несколько лет был начальником партии изыскателей. Кстати, я тебе подарю одну книгу. Никогда не расставайся с ней.
Мы выпили кофе, затем вернулись в комнату. Отец достал из письменного стола толстую книгу в красном переплете и протянул ее мне.
Это была Красная книга. Дядя Яша все пытался достать ее и никак не мог — в Москве! На суперобложке изображения зверей и птиц, а внизу надпись: дикая природа в опасности.
Я столько слышал об этой книге, и вот она моя!
Задумчиво, строго и как бы с раскаянием он смотрел на меня. Потом вздохнул и, постелив постели, стал раздеваться. Впервые он при мне остался в трусах и майке. Да, у него был протез. Он снял его, осторожно обмыл теплой водой из таза культю и вытер полотенцем. Нога заметно воспалилась и покраснела.
Он слишком много ходил, не отставая от молодых ученых. Никто и не догадывался, что у него протез.
— А Христина знает об этом? — почему-то спросил я.
— Еще нет. — Лицо его омрачилось.
Он растянулся на тахте и прерывисто вздохнул.
— Ты поможешь нам устроиться поскорее на работу? — спросил я, когда улегся на диван (я даже не раскладывал его) и выключил свет.
— Да. Тебе удобно на диване?
— Спасибо. Хорошо. А что нам предложат?
— Алеше — пекарню. Хлебозавод мы еще только начнем строить. Думаю, он управится пока с одним помощником. Там две женщины работали, но вышли замуж и уехали с мужьями-бамовцами в тайгу.
— А Жене? Он ведь шофер-испытатель и механик!.. Слесарь, кажется, отличный.
— Прекрасно. Дадим ему новую машину. Какую захочет. Любой марки.
— А я?
— Тебе предложат курсы. Любые, какие понравятся. — Он перечислил, какие у них работают курсы. Я выбрал — шоферов.
— Почему именно шоферов? Зимой здесь водителям крайне тяжело работать. Не представляешь даже. Поступай ко мне лаборантом.
