Позывной "Венера" - [145]
— Такой учтивый, обходительный, а силен как буйвол! — восхищенно произнесла она.
Дошла очередь и до мужа, Шау Вана. Этот свиреп как тигр, его многие боятся. По правде сказать, он сделал ее счастливой, а разве этого мало в настоящее время? Вот только ревнив он и жесток, а так ничего, с ним жить можно припеваючи. Женщина вновь принялась рассматривать фотографию мужчины в журнале. Кого же все-таки он напоминает? Чем-то похож и на ее первого мужа, храброго, но нищего младшего лейтенанта, а чем-то и на последнего — полковника Шау Вана. Вспомнив слова о муже, она недовольно поморщилась: сколько уже дней он совсем не думает о ней, носится как угорелый, злится на всех. А вчера ночью эти проклятые вьетконговцы ворвались на базу, все там перевернули и подожгли. Вот страшно было! Но в ее доме вьетконговцы так и не появились, все обошлось. Утром забежал на несколько минут муж, успокоил ее: «Опять эти вьетконговцы! Нашумели, постреляли и дали деру с базы в джунгли! Надолго их не хватает, сегодня можешь спать спокойно».
Сильнейший взрыв в районе аэродрома потряс окрестности, а за ним раздалось еще несколько взрывов подряд. Женщина вздрогнула от неожиданности, отбросила журнал в сторону, села в кровати и прислушалась. Послышалась частая стрельба, лязг гусениц танков, орудийные выстрелы, крики людей. В страхе и отчаянии она закричала:
— Спасите, помогите! Охрана, все сюда! Кто есть в доме, на помощь!
Ответом ей было только гулкое эхо да топот разбегавшейся, как крысы по норам, телохранителей. Закутавшись с головой в одеяло, стуча зубами, женщина лежала, пытаясь унять дрожь.
Так прошло больше часа. Неожиданно раздались стук во входную дверь и чей-то негромкий, но требовательный голос:
— Открой дверь! Открой мне дверь, да побыстрее!
Женщина похолодела от страха. Кто бы это мог быть? Вьетконговцы? Нет, они бы не стали просить, чтобы открыли дверь, а сами выломали бы ее. Да и голос как будто похож на голос мужа.
— Открой дверь! — снова послышалось за дверью. — Какого черта медлишь? Открывай живо!
В том, что это вернулся Шау Ван, женщина больше не сомневалась. Опомнившись, она соскочив с кровати, сунула босые ноги в японские сандалии, поскорее накинула теплый халат и побежала открывать дверь. А Шау Ван все бесновался:
— Быстрее! Чего копаешься? Не слышишь разве — это я пришел!
Долго она не могла попасть ключом в замочную скважину, а когда наконец повернула ключ, дверь мгновенно распахнулась, и в комнату ворвался Шау Ван.
— Ты откуда? — только и успела спросить жена.
— Скорее запри дверь!
Шау Ван тяжело дышал и все никак не мог успокоиться от быстрого бега. Он прошел через комнату и включил свет. Сразу же стало светло, и этот свет, и домашняя привычная обстановка понемногу успокоили Шау Вана.
Жена присела на краешек кровати и с изумлением разглядывала всклокоченные волосы, пеструю незнакомую форму штурмовика, явно с чужого плеча, перемазанную кровью и грязью, маленький пистолет, который все еще подрагивал в руке мужа.
— Что случилось? — с тревогой в голосе спросила насмерть перепуганная женщина. — Что за форма на тебе? И почему опять кругом стреляют, неужели вьетконговцы снова напали на базу?
Наверное, ее испуганный вид и дрожащий от страха голос сделали с вое дело: Шау Ван вдруг приосанился, подошел поближе, легонько обнял обнял жену за талию и как можно спокойнее ответил:
— Ничего страшного! Действительно, вьетконговцы снова напали на нас, но им это будет дорого стоить! Они у нас в руках, мы ждали их. Сейчас все наши войска подняты по тревоге, танки окружили все объекты, где действуют вьетконговцы, и не один из них не выберется отсюда.
— А почему ты такой грязный? И где ты взял эту форму? Иди переоденься, а то от нее пахнет кровью и какой-то гадостью.
— А где прислуга, охрана?
— Эти мерзавцы только даром хлеб едят. С первым же выстрелом их как ветром сдуло. Звала, звала — никто так и не откликнулся. Придется всех наказать!
Шау Ван негромко рассказал жене, что с ним произошло сегодня вечером в штабе полка, как ему удалось обмануть вьетконговцев и уйти от преследователей. Заканчивая свой рассказ, он не без самодовольства заявил:
— Видишь, как все ловко у меня получилось! Будь на моем месте любой другой офицер, не миновать ему пули. А я умен и ловок, меня и пуля не взяла. Обвел их вокруг пальца, как детей малых!
Жена дрожала, слушая этот рассказ. Она приникла к нему, крепко сжала его горячую руку. А Ау Ван продолжал:
— Идти в убежище советника не надо, здесь намного безопасней. Как правило, вьетконговцы не нападают на жилые дома военных, а советников не жалуют, уж это точно.
Совсем успокоившись, Шау Ван поднялся, прошел в соседнюю комнату и снял там грязную форму, достал пачку сигарет, закурил и сделал глубокую затяжку.
— Приготовь-ка мне твоего супа, что-то проголодался я сильно, — сказал он жене.
Женщина проворно вытащила из стоявшего в углу комнаты холодильника кастрюлю и, заглянув под крышку, поставила на электроплитку.
Совсем недалеко от дома прогремел огромной силы взрыв, дом заходил ходуном, свет во всем районе погас. Вслед за первым раздались взрывы чуть послабее, но и от них звенела посуда в шкафах, вылетели стекла из окон, распахнулись ставни и двери. Взрывная волна, достигнув дома Шау Вана, рванула занавески и портьеры, упругой струей хлестнула по комнатам, сметая со столов листки бумаги, мелкие вещи. Женщина от страха села на пол.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.