Позывной «Крест» - [4]

— Существует поверье, по которому можно обрести здоровье, танцуя перед иконой святого Вита в день его именин. Для некоторых прихожан эти танцы стали настоящей манией, поэтому я забрал икону к себе в кабинет, — пояснил Емельян Светлане, давая понять, что отвлекаться не стоит. — Послание настоятеля Цетинского монастыря брата нашего во Христе Луки, — наконец объявил он, глядя на собеседников, — вскрывается в присутствии нарочной Светланы Соломиной, а также инока Ермолая.

Настоятель надел маленькие очки с квадратными линзами без оправы и начал чтение:

— «Согласно договору между Цетинским монастырем и монастырем Святого Иоанна Русского, а также нашей братской любви, в препровождение нашей недавней беседы, я, брат Лука, прошу тебя, брат Емельян, о помощи и присылаю это письмо со своей доверенной нарочной сестрой Светланой Соломиной…» Тут я должен сказать, что просьба эта будет касаться тебя, Ермак. — Отец Емельян прекратил чтение и посмотрел на Ермолая из-под очков. — Лично я возражал по телефону, но брат Лука настоял.

— Угу, — тихо пробубнил Ермолай, — маршал Жуков настаивал на капитуляции. Ох, и крепкая получилась, зараза…

— Что? — переспросил Емельян.

— Нет-нет, ничего, отче. Раз его преподобие Лука настоял, то-о-о… — насмешливо протянул инок.

— Да-да, именно так! — поддержал иерей, сделав вид, что не заметил издевки.

Светлана же обиженно закусила губу:

— А что, есть какие-то сомнения по поводу его преподобия Луки?

— Вы знаете, — с чувством молвил отец Емельян, не обращая внимания на реплику Светланы, — брат Лука мне больше, чем брат во Христе. Мы учились вместе в семинарии. Обитали в одной келье. И я не могу ему отказать…

Девушка же смотрела на инока, который сидел молча, уставившись на свои четки сандалового дерева. Пальцы его быстро перебирали костяшки.

Иерей еще немного помялся, покашлял, не дождавшись ответа от инока Ермолая, и продолжил чтение письма, в котором говорилось, что во время нападения на свадьбу вместе с ранеными и убитыми в монастырь проникли злоумышленники и украли реликвию Мальтийского ордена — десницу Иоанна Крестителя, которую тот возложил на голову Сыну Божьему во время Крещения.

Светлана согласно кивала, то и дело бросая взгляды на Ермолая, которому, казалось, было все равно. Наконец она опять не выдержала:

— Вы считаете, отец Емельян, что ваш инок имеет право…

— Я знаю, отче, что десница успела побывать в Антиохии, Халкидоне, Константинополе, на острове Родос, пока в 1522 году не попала на Мальту, — перебил гостью инок. — В 1799 году глава ордена мальтийских рыцарей подарил святыню российскому императору Павлу I, который незадолго до этого принял титул великого магистра ордена…

— Отче! — перебила Светлана, перекрикивая дерзкого инока, которого, видимо, уже по-настоящему записала если не во враги, то в серьезные противники. — Отец Лука говорил, что у вас есть специалист, за которым я, собственно, и приехала…

— Об этом чуть позже, сестра, — мягко откликнулся иерей. — Продолжай, брат Ермак.

— Десница Иоанна Крестителя хранилась в Зимнем дворце до 1917 года, а незадолго до социалистической революции по просьбе матери Николая Второго Марии Федоровны была вывезена митрополитом Антонием в Копенгаген, — продолжал чеканить инок. — Затем некоторое время святыня хранилась в одной из православных церквей Берлина, а впоследствии попала в Белград.

— Ну, историки трактуют по-разному… — опять вклинилась Светлана, по-детски пытаясь соревноваться с «этим несносным дылдой», как его называла про себя.

— Я знаю, — спокойно ответил Ермолай. — Я изучал работы англичан, немцев, французов, евреев, греков… Изучал в подлиннике.

Далее инок принялся скороговоркой тараторить, называя годы, месяцы, дни, места сохранения десницы, цитируя историков на английском, немецком, французском и испанском языках, чем немало удивил даже настоятеля.

— Я провел некоторый анализ и изложил обобщенный вариант истории, — закончил по-русски монах-полиглот.

Светлана смотрела на Ермолая, беспрестанно хлопая глазами, теперь уже точно понимая, с кем имеет дело. Тягаться с человеком энциклопедических знаний глупо и бесполезно, но строптивый характер взял свое.

— Похвалился! Круто! — выкрикнула девушка.

Но и эта реплика словно бы осталась незамеченной священнослужителями монастыря.

— В 1951 году югославские коммунисты реквизировали длань вместе со многими другими ценностями, а в 1993 году реликвия была передана в монастырь в Цетине в Черногории. Десница Иоанна Крестителя хранилась в бывшей опочивальне святого Петра Негоша, в скромном монастырском музее…

— А теперь ее украли! Ты представляешь?! — отчаянно возопил Емельян, давая понять, что ликбез по истории и языкознанию завершен. — Вот такие новости.

— Да… Не новости, а ненависти какие-то, — заключил Ермолай, шумно выдохнул через нос и сжал пальцами переносицу.

— «Выплеснулось наше счастье, потому что слишком было его, и монастырь наш переполнился выше крыши. Вытекло счастье и убежало куда-то. И никто не успел подставить посуду, чтобы себе немного набрать», — продолжил чтение письма Емельян, немного сбиваясь.

По лицу Соломиной было видно, как она взволновалась, снова слушая эти заведомо ей знакомые плохие вести. В ее глазах блеснули слезы, а иерей продолжал: