Позволяю любить - [33]

Она вопросительно посмотрела на него, отодвигая от себя кофе; надо сказать, за все время их разговора ни одного глотка так и не было сделано.

— Дело в том, — терпеливо пояснил Виктор, — что оплатили не только отдельные гримерки для тех артистов, которых продюсирует наша фирма, но и все то, что в них содержится. А именно: фрукты, воду, напитки, закуску, косметику, кондиционирование… ну и все такое прочее. И тут выясняется, что в эти самые мои… — Виктор умышленно сделал нажим на слове «мои», — в мои гримерки поместили совсем других людей. Я, конечно, могу посмотреть на это сквозь пальцы. Скажем, как на незначительные технические накладки, но при условии, что все вскорости исправят. В противном случае сей некрасивый инцидент придется расценивать как оскорбление, нанесенное вами лично мне лично!

Все эти хлесткие слова Виктор проговаривал неторопливо, спокойно прихлебывая при этом кофе и добродушно улыбаясь. И только самый законченный идиот не осознал бы, какой нешуточной угрозой веяло от этой вежливой наигранной клоунады. По сути, захоти он — и администратора уволят через день. Даже нет — ее вышвырнут, не дожидаясь окончания этого злосчастного концерта.

— Но… — Она лихорадочно пыталась оправдаться. — До концерта осталось слишком мало времени. Я просто физически не успею ничего исправить. В тех гримерных, которые так нечаянно перепутали, уже готовятся к своим выступлениям совсем другие артисты. Если их прямо сейчас начнут беспокоить, они… они тоже… м-м… станут нервничать…

Ее голос предательски дрожал, глаза беспомощно бегали по сторонам, словно пытались разглядеть что-то такое, что помогло бы найти выход из создавшегося тупикового положения.

— Вы представляете, что начнется? — воскликнула она с неестественным ужасом в голосе. Надо полагать, ей так и не удалось найти приемлемый выход и теперь осталось лишь беспомощно и обреченно смотреть на него.

— Вполне. Предложите взамен другое помещение.

— Но больше нет свободных…

— Меня это не интересует. Ищите. Кстати, здесь, в вашем кабинете, очень мило и уютно. Полагаю, Виталику понравится, раз не получается предложить ничего другого.

Женщина явно обрадовалась: выходит, ситуацию можно разрешить, тем более таким неожиданным и совершенно безболезненным способом. Что называется, малой кровью.

— Да-да, — поспешно согласилась она. — Он может здесь располагаться, я сейчас же отдам распоряжения.

— И еще один маленький нюанс, — добавил Виктор, поднимаясь со своего кресла. — Вместо Инги будут выступать «Ночные эльфы».

— Их нет в программе, — устало пробормотала она, прекрасно понимая, что придется уступить оппоненту и в этом вопросе.

— Какая разница? Их выступление по времени точно такое же, как и у Инги. На регламент концерта такая замена никак не повлияет, а вам позволит избежать еще одной неприятности с вашим руководством.

Она согласилась. Сил спорить с ним у нее больше не было.

Женщина — увы, для нас она так и осталась безымянным администратором — взглянула еще раз на часы. Всего-то двадцать минут прошло, но это время растянулось для нее на целую вечность. Такое ощущение, будто этот беспощадный продюсер буквально физически истязал ее эти двадцать минут, просто выдавливал из нее жилы. «Странный он какой-то, — снова думала она, с интересом поглядывая на Виктора, увлеченно беседующего по телефону со своим помощником, — красив, но красота его отчего-то пугает. Дьявольское в нем что-то…»

Ее поразила его манера ведения диалога. Виктор говорил медленно, словно бы нехотя, очень тихо, но каждое слово звучало четко — ни одного лишнего. А больше всего ее пугал взгляд его черных глаз. Именно черных, а не карих. Их чернота подобна космической бездне. Казалось, что если слишком долго смотреть ему в глаза, то они в итоге окончательно притянут к себе, всосут в антрацитовую пустоту, и живым из этого вакуума выбраться уже не удастся. Это при том, что внешне глаза Виктора толком ничего не выражали — ни раздражения, ни одобрения, ни радости, ни сожаления. Однако он, как вампир, высосал из нее всю силу, одержал быструю и несомненную победу — и ничуть при этом не торжествовал, словно и усилий для этого не прикладывал, словно это обычное для него дело — ткнуть мордой в грязь очередного надменного администратора… А теперь вот сидит в ее кабинете и по-хозяйски наяривает по телефону, ничуть не стесняясь ее присутствия, словно и нет тут никого, кроме него, вовсе.

И действительно, зачем обращать внимание на пустое место?..

— Давай сюда Виталика со всеми вещами, — говорил между тем Виктор в трубку. — И передай ему, чтоб немедленно прекратил вопить, не то охрипнет… Дай-ка ему трубочку… Эй, ты там, а ну-ка закрой по-быстрому рот! Успеешь еще наголоситься, у тебя номер в конце… А не успокоишься, я тебе фанеру вырублю, да прямо посреди песни, а потом долго буду смеяться, как ты там в микрофон сипеть будешь перед влюбленными в тебя дурнями… Осознал? Умница, будешь себя хорошо вести — дам конфету! Перекинь-ка телефон Юре… Юра, что там стряслось у нашей Юленьки? Что? Что?! Платье пропало?.. Скажи ей, если не найдет, выгоню на сцену в одних трусах. Зал от восторга умрет, ага… А с Ингой что?.. Угу, врача уже вызывали?.. Угу, угу… Ладно, завтра к ней заеду…