Позови меня, любовь - [51]

— Ты была нездорова… а у меня было очень счастливое детство, — сказала Джоан, пытаясь найти верные слова и успокоить Линду.

Мать взяла дочь за руку, и их пальцы сплелись.

— Знаю. Я так благодарна Кларкам за это.

— А теперь вы нашли с Элойсо общий язык? — помедлив, спросила Джоан.

— Кажется, да. Очевидно, нам надо было давно встретиться и поговорить обо всем. Видите ли, виноваты мы оба.

— Вы очень великодушны, Линда. Однако я простить его не могу, — проворчал Харви.

Линда сочувственно посмотрела на него.

— Из-за Маргарет? Так, значит, Долорес не все рассказала вам. Знаете ли вы о том, что родственник Элойсо, Игнасио, соблазнил Долорес, когда той едва исполнилось пятнадцать.

— Знаю, — сдержанно ответил Харви, в то время как глаза Джоан широко раскрылись от удивления.

— Элойсо наотрез отказался дать разрешение на брак. — Линда устало улыбнулась. — Потому что, прежде чем встретить Элойсо, я и Игнасио были помолвлены.

— Я и это знаю, — сказал Харви.

— Но вы не знаете того, что несколько минут тому назад сообщила мне Долорес. — Линда набрала воздуха в легкие. — Крепитесь, Харви. Дом Луиса случайно поджег Игнасио.

— Игнасио?! — воскликнул пораженный Харви.

— Игнасио, — твердо повторила Линда. — Он навестил Маргарет и крошку Дика. А уходя, выкурил сигару возле дома и думал, что затушил окурок. Все мы знаем, что случилось потом. Когда Игнасио услышал о трагедии, он признался во всем Долорес и покончил с собой. Долорес же намеренно обвинила брата в поджоге и в убийстве Игнасио, чтобы очернить его имя.

— Боже мой! — простонал Харви.

— Боюсь, все мы тогда вели себя далеко не лучшим образом, — сокрушенно вздохнула Линда. — И вы оба пострадали за наши грехи. Долорес хочет попросить у вас прощения. Она вне себя от раскаяния. Да и я тоже. Если бы я могла предвидеть, к чему приведут мои поступки, то вела бы себя иначе.

Голос Линды затих, воцарилось напряженное молчание. Харви вскочил и начал мерить комнату шагами. С болью в сердце Джоан следила за переживаниями дорогого ей человека, который напрасно потерял многие годы жизни, ненавидя ни в чем не повинного Элойсо де Месонеро.

И как только он остановился, она соскользнула с постели и крепко обняла его.

— Что делать, милый, — успокаивающе прошептала она. — Прошлого не вернуть. Но знай: что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Если ты, конечно, захочешь.

— Надо же так заблуждаться! — пробормотал Харви, словно не слыша Джоан. — Я должен пойти к Элойсо, — с потерянным видом добавил он. — Извиниться.

— Думаю, да, — мягко сказала Джоан. — А немного позднее мы соберемся все вместе. Мы трое, Элойсо, Долорес, Луис, Патрик и Бел. Пора положить конец распрям и наветам. И так в жизни много горя, — грустно добавила она.

— А потом мы уедем домой, — задумчиво обронил Харви.

— Домой! — вздохнула Джоан. — А Элойсо не расстроится, если мы покинем его? — с беспокойством спросила она.

— Ох, Джоан! — Харви ласково потрепал ее по волосам. — Ты всегда будешь заботиться прежде всего о других! Я говорил ему, что ты, скорее всего, не останешься, и он ответил, что понимает тебя. Элойсо знает, как ты любишь Хедер-хауз и как тебя тянет туда. Он рад уже тому, что отыскал тебя.

— Он полюбил Бел. Да и он ей нравится. Они с Патриком ведь позаботятся о нем, правда?

— Конечно, — заверил ее Харви.

— Знаешь, Джоан, а ведь это ты собрала нас всех вместе и помогла залечить старые раны, — заметила Линда со слезами в голосе.

Харви улыбнулся и протянул ей руку, и некоторое время они стояли в обнимку все втроем. Потом Линда поцеловала его в щеку и благоразумно покинула комнату.

А тем временем раскаявшаяся Долорес робко предложила Элойсо, чтобы «Изумрудный лес» унаследовали Патрик и Бел, поскольку Луис вполне доволен собственной плантацией. К ее радости, Элойсо согласно кивнул и протянул руки вновь обретенной сестре.

— О, Харви! — воскликнула Джоан позже вечером, когда они целовались под душем. — Мой ребенок! Чувствуешь…

— Боже! — прошептал он и, встав на колени, поцеловал гладкую округлость ее живота. — Наш ребенок. — Улыбаясь, он встал, выключил душ и крепко обнял ее. — Мы должны будем быть с ним честными.

— Я согласна. Мы расскажем ему правду, но сделаем это тактично. Совсем не обязательно говорить ему о Бруно все. Не думаю, чтобы тут возникли проблемы. Родители — это те люди, которые любят тебя, — добавила она тихо, думая при этом о Самнере и Рейчел, которые вырастили ее как свою родную дочь.

— Я хочу знать своего ребенка. Хочу бывать с вами как можно чаще. — И, взглянув на него, Джоан увидела в глазах мужа слезы. — Я сменю поле деятельности, — пообещал он и нежно поцеловал ее в губы. — Европа пойдет?

Джоан рассмеялась и, обняв его за шею, предалась мечтам — об их детях, бегающих по торфяным равнинам, о шагающем рядом с ней Харви — может быть, они спешат в замок на чашку чая с Сайласом и Линдой. О встречах с Луисом и Клер, Патриком и Бел и их детьми. Она была счастлива. По-настоящему счастлива, потому что в родном краю рядом с ней будет человек, которого она любит больше всего на свете. Даже больше самого Хедер-хауза.