Пожнешь бурю - [143]

– Мереуин, вы по-прежнему моя жена, – напомнил Иен, впервые в жизни униженный сознанием, что вся его недюжинная сила и искусство манипулировать людьми, все его обаяние не смогут ничего исправить или изменить.

– Я ни на миг не забываю об этом, – заверила его Мереуин, опуская полный грусти и сожаления взгляд на свою руку с обручальным кольцом. Синие глаза вдруг полыхнули негодованием. – Теперь вы получили, чего хотели, милорд, – прядильни и возможность влиять на моего брата. Оставьте меня… я больше не буду пытаться бороться с вами. – Худенькие плечики устало поникли. – Уйдите, пожалуйста, – повторила она, отворачиваясь от него.

Обеспокоенный ее бледностью и слабым голосом, Иен бросился через комнату и обвил сильными руками тонкую талию, привлекая жену к своей груди. Ощутил, как тело ее на долю секунды прильнуло к нему, но она тут же напряглась, вывернулась и глянула на него раскосыми, полными гнева глазами:

– Я больше не покупаюсь на ваши ласки, милорд! Уйдете вы, или позвать лакея, чтобы он вас вышвырнул?

– Весь ваш клан не сдвинет меня с места, – пылко ответил Иен, но сразу же помрачнел, осознав, что она непреклонна.

Понимая, что его близость волнует Мереуин, он поборол желание вновь обнять ее, что было делом нелегким, когда она была рядом и казалась прекраснее, чем когда-либо.

– Я приехал сюда, Мереуин, – отрывисто заговорил Иен, – потому что должен сказать вам нечто важное, Я хотел поговорить с вами еще в Равенслее, но боялся расстроить и помешать выздоровлению. Ваш брат согласился со мной, и мы оба решили, что будет лучше, если он сначала отвезет вас домой.

– Так Алекс знает о нашей… размолвке?

Серые глаза неотрывно глядели на нее.

– Да, в определенной степени. После того как вас осмотрел врач и завершилось расследование, я все ему рассказал. Кое-какие факты успел сообщить раньше, по дороге из Лондона, а в ту ночь в Равенслее не утаил ничего.

Щеки Мереуин вспыхнули.

– Н-ничего?

Слабая улыбка тронула его губы.

– Разумеется, некоторые подробности должны навсегда остаться между нами, а он, в конце концов, ваш брат. Мне не хотелось его смущать. – Улыбка ширилась, изгибая чувственные губы, и маркиз вдруг стал беззаботным, красивым и молодым – таким, каким Мереуин привыкла его видеть.

– Ваш брат не дурак, Мереуин, и, несомненно, понял, какое сильное чувство нас связывает. По правде сказать, он одобрил наш брак.

– Теперь понятно, почему он вообще не упоминал вашего имени и не задавал мне вопросов! И Малькольм тоже! – Раскосые глаза засверкали при мысли о предательстве братьев. – Они надеются на наше воссоединение! Насколько я помню, именно похвалы, расточаемые вам Алексом, погнали меня в Глазго! – Она посмотрела на него твердым взглядом. – Нет, милорд, слишком поздно. Я отказываюсь жертвовать ради Кернлаха своей жизнью и счастьем. Я узнала, что в мире есть вещи намного важнее семейной чести и гордости.

– Пожалуйста, Мереуин. Я приехал не для того, чтобы просить вас простить меня. Знаю, я слишком больно вас ранил. Это неправда, что я женился на вас ради прядилен, но вы, конечно, мне не поверите. – Широкие плечи устало сгорбились. – Я чересчур часто вам лгал и использовал вас для достижения собственных целей. И из-за непомерной гордости я не желал признать, насколько сильно люблю вас, полагая, будто это просто страсть, вызванная стремлением отомстить. Я не хотел понимать, что вы отличаетесь от других женщин, что ваша отвага и стойкость глубоко поразили меня. Вместо этого я стремился сломать вас, ибо боялся не справиться со своевольной девчонкой, вполовину меньше меня.

Иен подошел к окну и повернулся к ней спиной, глядя на затянутый туманом ландшафт, на стекающие с карнизов струйки дождя.

– Даже в день нашей первой встречи в Монтегю, когда вы нанесли мне унизительный удар, я пришел в ярость, но не мог не испытывать непонятного восхищения вами.

Мереуин увидела, как смягчилось его лицо, а серые глаза засветились от этих воспоминаний.

– Вы были такой маленькой и грязной и все равно кидались на меня, точно разъяренный львенок. Необычайное сочетание отваги и редкостной красоты заинтриговало меня сверх всякой меры. Отчасти по этой причине я отправился искать вас на «Колумбии». А когда нашел, вы чуть с ума меня не свели своим стремлением к превосходству и отказом подчиниться мне. Только много позже я понял, что вас влекло ко мне точно так же, как меня к вам. В вас, Мереуин, есть нечто, всколыхнувшее всю мою душу.

Иен приложил руку к сердцу.

– Чувство это сильнее даже моей любви к вам. Мне кажется, будто мы созданы друг для друга и нам суждено свыше быть вместе. Возможно, поэтому мы так терзали друг друга. Порой я пугался, не в силах поверить, что такой мужчина, как я, привыкший владеть любой ситуацией, оказался вдруг не в состоянии справиться со своим собственным сердцем.

Иен оглянулся, ища ее взгляда, но как только их глаза встретились, мягкие губы Мереуин сурово сжались.

Маркиз тяжело вздохнул.

– Мереуин, я приехал вовсе не затем, чтобы открывать свое сердце или умолять вас вернуться со мной в Монтегю. Знаю, вам трудно меня простить, и не могу вас за это винить. Боже милостивый, как подумаю, что оставил вас в руках этой свиньи и он выстрелил и едва не убил… – Его лицо исказилось, как от физической боли, а серые глаза наполнились презрением к самому себе. – Мне никогда не забыть этой картины: вы в разорванном и окровавленном платье и это безумец с пистолетом. Я буду хранить ее в памяти до могилы. Если у вас появится желание отомстить мне, вспомните, что эта картина будет терзать меня до конца дней.