…Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов - [12]

Он протащил Президента метров двадцать, в вдруг тот рванулся, уперся в туловище Доджа руками.

– Куда вы меня тащите, Эрвин? – ясным голосом спросил оп.

В укрытие! На нас совершено нападение!

Русские террористы? – ухмыльнулся Президент и шаловливо погрозил главному охраннику пальцем.

Эрвин Додж с ужасом подумал: «Глава Американского государства сошел с ума…»

– Заткнись! Бегом – марш! – вдруг неожиданно для себя рявкнул Эрвин Додж.

И Президент побежал к пыльным кустам на опушке леса.

Они уже были готовы пырнуть в них, как с севера послышалось стрекотание мотора. Это возвращался «полицейский» вертолет.

– Ложись! – крикнул Додж охраннику, увлекая Президента в кусты.

«Банан»-убийца прошел над местом катастрофы, поливая все вокруг огнем из пулемета. Пули добрались до баков с топливом, и подбитый вертолет с оглушительным грохотом взорвался. Обломки разбросало во все стороны, упали они и рядом с тем местом, где укрылись Додж и Президент.

Когда вертолет нападавших ушел, Дик Хиллгарт поднялся с земли и стоял, пошатываясь. Эрвин Додж подбежал к нему и остановился, увидев рядом тело генерала Уорднера с разбитым черепом.

Начальник охраны не позволил Президенту даже прочитать заупокойную молитву над трупом. Додж хорошо понимал, за кем охотился вертолет. Или сам «банан», или его сообщники на автомобилях примчатся сюда удостовериться в успехе покушения. Скорее подальше от этого места!

Вместе с Диком Хиллгартом он схватил Президента за руки. Все трое побежали к скале у поворота дороги. Там можно перехватить любую машину, и тогда они умчатся в безопасное место, откуда можно будет связаться с Белым домом.

…Вертолет обнаружил их неподалеку от Линкольнтона, сюда свернул Хиллгарт, чтобы по местной дороге выскочить на идущее южнее, в сторону Конкорда, федеральное шоссе. «Неужели все усилия напрасны? – подумал Эрвин Додж и прижал левым локтем кобуру револьвера, висевшую под пиджаком. – Он возьмет нас сверху, как цыплят…»

– Сейчас будет туннель, – подал голос Дик Хиллгарт, сидевший за рулем. – Туннель короткий… А я постараюсь их увести за собой.

Спасибо, Дик, – просто сказал Президент. Он понимал, на что идет охранник, но какие сейчас нужны слова, чтобы объясниться, если времени им уже не оставлено больше?

Возьмите, – сказал Хиллгарт и протянул из-за плеча кольт 38-го калибра. – Моя верная подружка Бетси. Возьмите, мистер Президент. На всякий случай.

Едва «шевроле» ворвался в туннель, Дик Хиллгарт резко сбавил ход, и Президент с Эрвином Доджем, рванув по обе стороны дверцы, вывалились из машины.

… В этот момент истекла третья минута того часа, который отводился на подготовку ракет к пуску шифр-приказом, отданным министром обороны Оскаром Перри.

Юрий Макаров стоял на парадном плацу военного городка среди офицеров, окружавших генералов, прибывших из Главного штаба. Он хотел выехать в позиционный район пораньше, но вечером позвонил командир Рубежанского ракетного соединения.

У нас генерал-полковник Гришин, – сообщил он. – II с ним генерал-майор Алиметов из политуправления. Хотят видеть тебя и твоего замполита.

Шапошников заступает завтра на боевое дежурство, – сообщил командир. – И я сам хотел ехать с утра в район. У меня ведь особый регламент, товарищ генерал-майор.

Знаю, – спокойно сказал генерал. Он славился невозмутимостью, чем напоминал Юрию старшего брата. – Утром гости будут на разводе дежурных смен. Там, на плацу, они и зададут тебе и твоему комиссару пару-тройку вопросов.

Макарова так и подмывало спросить, о чем их будут спрашивать. Впрочем, ему и так ясно: первый заместитель главнокомандующего Гришин и генерал из политуправления будут говорить с ним, Макаровым, и его заместителем по политической части майором Шапошниковым по поводу их письма в Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота.

Естественно, первым его побуждением было предупредить Сергея. Они служили вместе всего второй год, но почувствовали обоюдную симпатию вскоре после того, как закончивший Военно-политическую академию Шапошников приехал служить в Рубежанск и был назначен замполитом в ракетную часть. Юрий Макаров был тогда здесь же начальником штаба. Ему сразу понравился их новый замполит. Веселый, умеющий разрядить обстановку острым словом, человек одновременно душевный и участливый, а когда надо – строгий и принципиальнонепримиримый. Довольно быстро его стали звать в обиходе «комиссаром», как называли в армии тех политработников, которые обладали особыми человеческими качествами предшественников времен гражданской и Великой Отечественной…

Поразмыслив немного, Юрий Макаров не стал звонить замполиту. Поди, и спит оп уже, время позднее. А завтра ему на боевое дежурство. Скажешь сейчас – Сергей всю ночь спать не будет. Ладно, он перехватит Шапошникова в части до развода н предупредит его, что их вызывают на ковер. «Плац-ковер», – усмехнулся Макаров, вспомнив, что командир предупредил: быть им с Сергеем на плацу за полчаса до развода.

Укладываясь в постель, Макаров уже вовсе уверился: большие начальники будут беседовать с ними по тому письму. Стараясь не думать о нем, Макаров, давно занимающийся аутогенной тренировкой, пожелал Ларисе, которая сидела у секретера и читала журнал «Цветоводство» – жена работала агрономом по зеленым насаждениям в военном городке, – спокойной ночи. Закрыв глаза, он произнес в уме: «Правая рука тяжелая» – первую фразу из привычной формулы перехода в релаксацию – и тут же погрузился в крепкий, здоровый сон.