Пожнешь бурю - [50]

Сегодня он закончил читать эссе Марселя Пруста «О чтении» – его рекомендовала посмотреть жена. Писатель трудный для восприятия, Макаров признавался, что его роман «Содом и Гоморра» из знаменитого цикла «В поисках утраченного времени» он сумел прочитать только в море, на берегу недостало терпения. Но в этой небольшой работе писатель был непривычно ясен и похорошему прост. Его воспоминания о чтении в детские годы, трепетное и едва ли не религиозно-почтительное отношение к книге заставили командира подводного атомохода мысленно уйти в то далекое время, когда он открыл для себя чудесный мир «Вечеров на хуторе близ Диканьки», терских казаков Льва Толстого, познакомился с бесшабашной девочкой Алисой и таинственным островом, поднятым над океанской поверхностью воображением Жюля Верна. А тот поистине мистический ужас, который Василий испытал, когда вместе с уэллсовским героем встретился с морлоками? Легенды о магацитлах из такой поэтической «Аэлиты», мятущиеся герои «Уг рюм-реки», булгаковский Воланд и его жуткая свита, печальные, вовсе не смешные герои Антона Павловича…

«У Марселя Пруста я прочитал, – сообщал Василий Иванович жене, – что «мы хорошо чувствуем: наша мудрость начинается там, где она кончается у автора, и мы хотели бы, чтобы он дал нам ответы, тогда как все, что он может сделать, – это пробудить в нас желание». Как это верно! Все, что я делал в жизни, определили хорошие книги. И когда нахожу у автора особо талантливое место, меня охватывает некое чувство вины за то, что в данный момент не свершаю ничего нужного, полезного людям и себе, конечно, ибо давно уже слил эти два понятия. Усилия для себя у меня всегда трансформируются в конечном итоге в пользу для всех. Душу охватывает тогда необозримая потребность деятельности, руки, как говорят, начинают чесаться, просят дать им работу. Словом, чтение всегда заражает меня энергией и оптимизмом, не говоря уж о его информационном и интеллектуальном воздействии…

Как жаль, – продолжал он, – что не смогу сегодня же отправить тебе это письмо. Видимо, оно так и проплавает со мною весь поход и будет передано адресату самим отправителем из рук в руки».

Он посмотрел в подволок каюты, представил себе многометровую толщу соленой воды над собой и усмехнулся. Как много желающих сейчас увидеть его на поверхности океана… И бесчисленные противолодочные корабельные вертолеты, оснащенные гидроакустическими станциями, и эскадренные миноносцы, и дальняя, средняя и ближняя гидролокационные системы обнаружения, и глазастые спутники, обшаривающие океан с околоземных орбит. Много чего навыдумано американскими специалистами, чтобы поймать в ловушку «Сибирский комсомолец» и других «комсомольцев», которые тоже ведь не лаптем щи хлебают, умеют уходить и прятаться в пучине.

«Хорошо, что я не храплю во сне, – усмехнулся Макаров. – А то ведь скоро и храп причислят к демаскирующим факторам. И тогда деться будет некуда бедным подводникам!»

Да, непросто стало современным капитанам Немо водить советские «Наутилусы» в океанских глубинах, где они руководствуются теми же общечеловеческими принципами, что и легендарный индийский принц Дакар…

«Интересная параллель, – усмехнулся Василий Макаров, встал из-за стола, потянулся, разминая затекшие мышцы. – Надо написать об этом Андрейке».

Он подумал, не сходить ли поплавать в бассейне, но тут в дверь постучали, и, получив разрешение, в дверях показался заместитель командира корабля по политической части капитан 2 ранга Шиповский.

– Кстати пришел, Андрей Максимович, – обрадовался Макаров. – Пойдем-ка нырнем в бассейн, мяч покидаем в ворота.

Бассейн на подводной лодке был небольшим, всего шесть на двенадцать метров, но в водное поло моряки играть в нем ухитрялись.

Я по поводу лейтенанта Пахомова, – сказал замполит.

Что-нибудь опять? – нахмурился командир. – Неужели сорвался?

Нет, – улыбнулся Андрей Максимович. – Совсем даже наоборот… Написал заявление, просит принять его в комсомол.

– Да ну?! – сказал Макаров.

31

…– Дедушка, – спросил Андрейка. А А вы больше не встречались с ним?

С кем это, парень, я не встречался? – улыбнулся Иван Егорович.

С летчиком, которого вы спасли? – вежливо спросил внук. – Тем американцем.

Он был хорошо воспитан, этот не по годам развитой парень. Наверно, и это тоже интуитивно не принимал старый генерал, хотя, конечно, ни 8а что бы не признался и самому себе. Просто у него было иное детство, у пятого ребенка в семье путевого обходчика Егора Макарова, выходца из небольшого сельца близ владимирского города Вязники.

Всего их, выживших в голодные и холодные годы «макарят», как называл ребятишек отец, было восемь. Л минувшая война разом споловинила выводок путевого обходчика. Па троих братьев и сестру Нюрку, санинструктора роты, пришли похоронки. Сам же Егор Макаров-старший обихаживал раненых в санитарном поезде. Считалось это дело службой по второй категории, для первой у бывшего матроса с бронепоезда гражданской войны годы и здоровье были не те. Только вот и в поезда с ранеными попадали бомбы, их тоже расстреливали «мессеры». О гибели отца в Восточной Пруссии Иван Макаров узнал в середине мая сорок пятого года. Чуток не дотянул до святого Дня Победы.