Пожирательница грехов - [71]
Который час? Глянуть на запястье: половина седьмого. Кровь течет медленнее, но на нёбе этот сгусток, налипший, словно мокрота. Однажды, еще в школе, учительница вошла в класс, а зубы ее были в крови. Наверное, после зубного не посмотрелась в зеркало, но мы так ее боялись, что ничего не сказали, и весь урок рисовали тюльпаны в вазе, а учительница нависала над нами, кровожадно улыбаясь. Не забыть почистить зубы и тщательно умыться — а то людей напугаю. Кровь, первозданная влага, сок жизни, издержки рождения, прелюдия смерти. Красный символ отваги. Флаг человечества. Пиши лекции для политиков, если с остальным не выйдет. Но когда кровь из носа — где же тут символика, волшебство — просто нелепо. Прилипшая к сотам на полу. Не сходи с ума, начинай собираться. Поднимайся тихонько: если кровь не остановится, отмени выступление и отправляйся в аэропорт. (Оставляя тропку кровавых сгустков?) Вечером буду на месте. Берни дома, сидит и ждет звонка, я уже опоздала.
Опираясь на раковину, она медленно поднялась, прошла в спальню, стираясь не опускать голову. Нащупала телефонную трубку, сняла. Набрала “0” и заказала разговор. Она прислушивалась к космическим шумам в трубке, вспоминая голос Берни, она уже почти ощущала его язык на своем нёбе. Они лягут в постель, а ближе к ночи будет ужин на кухне, и они снова зажгут духовку, чтобы согреться. (Только что они будут есть на ужин? В день ее отъезда в холодильнике было пусто, не считая двух древних венских сосисок. Даже ни одной булочки.) Все наладится, время обернется вспять, они будут разговаривать, она расскажет, как скучала по нему (еще бы, ее же сутки с лишним не было дома), и молчание даст брешь, и снова польются слова. Занято.
Лучше на этом не зацикливаться. Она перезвонит. Кровь прекратилась, но пульсировала в голове. Итак, она остается, она выступит, получит деньги и заплатит за квартиру. Вариантов нет.
Пора ужинать, она голодна, но не может позволить себе еще потратиться на еду. Иногда поэтов приглашают на ужин или устраивают после выступлений фуршет, Джулия наелась бы крекерами и бутербродами с сыром. А здесь — пусто. Они только забрали ее из аэропорта, и все. Наверняка ее приезд не подготовили: ни афиш, ничего. Зритель будет злиться, потому что людей мало, значит, поэтесса так себе. А она даже на поэтессу не похожа: в опрятном светло — синем брючном костюме — очень удобно для разъездов и бесконечных лестниц. Может, лучше мантию? Что-то поднебесное, струится как ветер. Или шарф, браслет?
Она присела на стул с прямой спинкой и уставилась на картину. Две подстреленные утки и ирландский сеттер. Чем бы заняться. Телевизора нет. Почитать Гидеонову библию? Нет, что-нибудь полегче, чтобы кровь снова не пошла. Через полчаса за ней приедут. Глаза, вежливые рукопожатия, дежурные улыбки. После выступления — приглушенные разговоры.
— Вам не кажется, что на сцене вы обнажаете душу? — как-то спросила молодая девушка.
— Нет, — ответила Джулия, и это правда. Она была не она, она читала свои самые ровные стихи, не желая никого тревожить. Но они все равно ей не доверяли. По крайней мере, она никогда не напивалась перед чтениями, как другие поэты. Она была душка, и все оставались довольны.
Не считая некоторых голодных, тех, кто хотел узнать секрет, кто верил в секрет. Джулия знала, что после чтения эти будут подступаться к ней, маячить за спинами комитетских, сжимая в руках подборки со стихами, робко протягивать их ей, словно страницы — сырая плоть, страшно прикоснуться. Когда-то и она была такая. В основном ей показывали очень плохие стихи, но в некоторых что-то было, энергия, то, что не определишь словами. Ей хотелось сказать — плюньте, не повторяйте моих ошибок. Но в чем ее ошибка? Думать, что спасет душу, несомненно. Лишь словом одним.
Неужели я действительно в это верила? Неужели я думала, что слово вытянет меня за волосы, на вольный воздух? Но если перестать верить, больше не сможешь этого делать, не сможешь летать. Вот я и торчу тут на этом стуле. Публичный человек, старик, и улыбаюсь.[36] Кризис веры? Но во что? Возродиться, нужно возродиться. Снизу вверх. Долой химеры, вымыслы, он сказал, она сказала, подсчет очков, обид. Разговор теней. Потому что иначе от жизни — одни остатки. Что-то остыло во мне.
Берни, спаси меня.
Он был так мил утром, перед ее отъездом. И снова к телефону, через темень космоса летит голос. Глухие гудки, щелчок.
— Привет. — Женский голос. Ну конечно, Марика.
— Можно попросить Берни? — Глупо притворяться, будто не узнаешь голоса.
— Привет, Джулия, — сказала Марика. — Берни сейчас нет дома, но он знал, что ты будешь звонить, и попросил меня зайти. Чтобы ты не волновалась. Он просил передать, что желает успеха на выступлении, и не забудь полить авокадо, когда вернешься.
— О, спасибо, Марика, — сказала она. Словно Марика секретарь и передает сообщения для придурочной жены, в то время как он… Она не смогла спросить, куда уехал Берни. Она и сама уехала, а ему почему нельзя? Если б он хотел, чтобы она знала, сказал бы. Джулия попрощалась. Когда она клала трубку, ей что-то послышалось. Голос? Смех?
В дивном новом мире женщины не имеют права владеть собственностью, работать, любить, читать и писать. Они не могут бегать по утрам, устраивать пикники и вечеринки, им запрещено вторично выходить замуж. Им оставлена лишь одна функция.Фредова — Служанка. Один раз в день она может выйти за покупками, но ни разговаривать, ни вспоминать ей не положено. Раз в месяц она встречается со своим хозяином — Командором — и молится, чтобы от их соития получился здоровый ребенок. Потому что в дивном новом мире победившего христианского фундаментализма Служанка — всего-навсего сосуд воспроизводства.Обжигающий нервы роман лауреата Букеровской премии Маргарет Этвуд «Рассказ Служанки» — убедительная панорама будущего, которое может начаться завтра.
Больше пятнадцати лет прошло с момента событий «Рассказа Служанки», республика Галаад с ее теократическим режимом по-прежнему удерживает власть, но появляются первые признаки внутреннего разложения. В это важное время судьбы трех очень разных женщин сплетаются – и результаты их союза сулят взрыв. Две из них принадлежат первому поколению, выросшему при новом порядке. К их голосам присоединяется третий – голос Тетки Лидии. Ее непростое прошлое и смутное будущее таят в себе множество загадок. В «Заветах» Маргарет Этвуд приподнимает пелену над внутренними механизмами Галаада, и в свете открывшихся истин каждая героиня должна понять, кто она, и решить, как далеко она готова пойти в борьбе за то, во что верит.
23 июля 1843 года в Канаде произошло кошмарное преступление, до сих пор не дающее покоя психологам и криминалистам. Служанка Грейс Маркс обвинялась в крайне жестоком убийстве своего хозяина и его беременной любовницы-экономки. Грейс была необычайно красива и очень юна — ей не исполнилось еще и 16 лет. Дело осложнялось тем, что она предложила три различные версии убийства, тогда как ее сообщник — лишь две. Но он отправился на виселицу, а ей всю жизнь предстояло провести в тюрьме и сумасшедшем доме — адвокат сумел доказать присяжным, что она слабоумна.Грейс Маркс вышла на свободу 29 лет спустя.
Вот уже более четверти века выдающаяся канадская писательница Маргарет Этвуд (р. 1939) создает работы поразительной оригинальности и глубины, неоднократно отмеченные престижными литературными наградами. «Слепой убийца», в 2000 году получивший Букеровскую премию, — в действительности несколько романов, вложенных друг в друга. Этвуд проводит читателя через весь XX век, и только в конце мы начинаем понимать: история, которую рассказывает нам автор, — не совсем то, что случилось на самом деле. А если точнее — все было намного страшнее…
Группа друзей едет в дремучую канадскую глубинку, в хижину на озере, где раньше жили родители безымянной главной героини. Не так давно пропал ее отец, много лет живший здесь отшельником, и она должна вернуться в прошлое, чтобы разгадать тайну его таинственного исчезновения. Женщина баюкает в себе забытую травму, которая то и дело всплывает на поверхность. День за днем она все глубже погружается в воспоминания о детстве в этом месте. Она буквально сливается с природой и отгораживается от мельтешащих, бессмысленно жестоких людей, которые постепенно начинают походить в ее воображении на пластмассовых манекенов, на андроидов.
В романе известной канадской писательницы М. Этвуд (род. 1939) «Лакомый кусочек» (1969) показана жизнь различных слоев канадской молодежи: служащих офиса, адвокатов, аспирантов университета. В центре романа — молодая девушка, неспособная примириться с бездушием и строгой регламентированностью современного буржуазного общества.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.