Пожиратели тьмы: Токийский кошмар - [35]

Они поужинали в итальянском ресторане, потом пошли по длинному пешеходному мосту, который пересекал аллею над верхушками платанов. В июньском влажном зное шелестели сочно-зеленые листья. «На мосту мы начали целоваться, – писала Люси. – Уже стемнело, и повсюду, куда ни глянь, сияли огни Токио. На Омотесандо кипела жизнь, а мы целовались, и у меня перехватило дыхание и сердце чуть не выпрыгнуло из груди… Потом я отстранилась, и на меня нахлынуло небывалое умиротворение».

На последних страницах дневника Люси нарисовала картинку: поцелуй на мосту над красивой зеленой аллеей.

Девушка писала: «Наверное, сегодня я впервые, сколько себя помню, довольна жизнью – на все 100 %. Никогда еще такая малость не становилась для меня такой важной».

После знакомства со Скоттом часы полетели стремительно. «Обычный день и обычная ночь, – записала Люси в понедельник после первого свидания, – превратились в сплошную фантастику, я будто парю в воздухе». На следующее утро она поднялась рано, уставшая и с похмелья; она с Луизой и ее клиентом должна была ехать на восточную окраину города в токийский Диснейленд. «Шел препротивнейший дождь, и мы обе чувствовали себя препаршиво… Но когда мы доехали, я пришла в себя и мне стало по-настоящему радостно и весело». А вот утро среды не задалось: посмотревшись в зеркало, Люси обнаружила, что на губе высыпал герпес. В тот вечер она отменила свидание со Скоттом: «Я чувствовала себя ужасно и мерзко – не говоря уже о том, что мне было дико стыдно». Вместо этого она пошла на дохан с Кеном в «Джорджиан клаб»: «Красивее ресторана я в жизни не видела, сидела там, как настоящая принцесса».

По правилам хостес (некоторые клубы даже требуют от девушек подписать соответствующий документ), ни в коем случае нельзя рассказывать клиенту о бойфренде или любовнике на стороне. Но Кен и сам заметил, что интерес Люси к нему угас. Поддерживать иллюзию, за которую он платил с такой расточительностью, стало труднее. В письмах к Люси Кен начал проявлять нервозность, демонстрируя своего рода защитную реакцию.

«Тебе не нужно передо мной ни за что извиняться, – с показной легкостью писал он в середине июня. – Я понимаю, что работа хостес отнимает много сил, больше, чем ты могла себе представить… А еще я подумал, что твой бойфренд тоже приезжает в Японию, ха-ха-ха-ха-ха…»

Однако через несколько дней Кен снова преисполнился чувств и желания: «Я очень скучаю по тебе. Надеюсь, увидимся в воскресенье!» Выходные миновали, но ответа от Люси так и не последовало. В следующем письме слышится робкий укор: «Думаю, ты меня не совсем поняла. Я надеялся, что тебе захочется поуууууууужинать со мной. Что ж, буду признателен, если дашь мне знать, когда передумаешь».

Через два с половиной часа пришло еще одно сообщение с темой «Сайонара!»[19]: «Мое маленькое сердечко наверняка снова будет разбито. Но ничего, моя юная леди! Я только хочу пожелать тебе по-настоящему повеселиться в Токио. Au revoir![20]»

Люси, конечно же, провела выходные со Скоттом, все больше в него влюбляясь.

Накануне очередного свидания она проснулась еще до шести утра: «Внутри все переворачивается… и заснуть не удается, хотя глаза слипаются». Парочка встретилась после обеда, они сидели под деревом в парке Ёёги и «просто болтали, болтали, болтали». Пригревало солнце, люди валялись на траве или танцевали под музыку уличной группы. «Стало темнеть, и мы решили, что пора уходить, – писала Люси. – Скотт даже не догадывается, что дальше у нас состоялся один из самых потрясающих разговоров за все время наших отношений, который необыкновенно сблизил нас».

По выходным на площади между станцией «Харадзюку» и парком Ёёги собирались музыканты и уличные артисты. Люси со Скоттом заметили потрясающего жонглера и остановились на него посмотреть. Это привело к разговору о талантах и личных достоинствах, о тех, кто ими обладает или не обладает. Люси отмечала: «А потом он сказал, что больше всего его мучает собственная ПОСРЕДСТВЕННОСТЬ и страх навсегда остаться никем. У меня подкосились ноги, и я еле удержалась от крика (иначе он счел бы меня слишком странной)».

Люси услышала из уст Скотта собственные мысли. «Мне даже не верилось, и я до сих пор (а прошла уже неделя) не в силах описать свои чувства. Пожалуй, главное – огромное облегчение и счастье, что человек, с которым у меня завязались отношения, чувствует то же самое, и теперь мне уже не страшно и не больно. Если бы он когда-нибудь увидел мой дневник, то наверняка подумал, что я чокнутая. Но, может быть, однажды я признаюсь, что меня мучают те же страхи, и его страдания тоже исчезнут».

Влюбленные поужинали в стейк-ресторане. Не удивительно, что Скотт «опоздал» на последний поезд домой и остался на ночь у Люси. «Прекрасный был день, – писала девушка. – Я счастлива, что устояла в ту самую первую ночь. Поразительно, как мельчайшие решения, которые мы принимаем каждый день, способны в одно мгновение изменить всю жизнь».

Лето 2000 года ознаменовалось политическим переполохом в Азии. В первый выходной день Люси в качестве хостес, 14 мая, умер японский премьер-министр Кейзо Обучи. Он скончался в больнице через шесть недель после внезапного инсульта. А 13 июня, когда подруги ездили в Диснейленд, лидеры Северной и Южной Кореи провели мирные переговоры – в первый раз со времен Корейской войны. По всей Японии к толпам взывали кандидаты на пост премьер-министра; в рамках всеобщей избирательной кампании из грузовиков с громкоговорителями раздавались партийные лозунги.