Пожиратель душ - [19]

А когда он вылезает на берег и поднимается на ноги, оказывается, что ручей отчего-то вдруг замерз. Значит, власть над Лесом уже захватила зима? И Волк, теперь уже совершенно взрослый, убегает от него куда-то среди поблескивающих от инея деревьев — и убегает он вместе с его отцом!

«Вернись назад!» — кричит Волку Торак, но северный ветер уносит его голос прочь. Этот ветер так силен, что Торак с трудом стоит на ногах, а вот ни над Волком, ни над отцом ветер никакой власти не имеет. Он словно и не касается ни длинных черных волос отца, ни серебристого волчьего меха.

«Вернитесь!» — кричит Торак. Но они его не слышат — не могут услышать. И ему остается лишь беспомощно смотреть, как они уходят от него, скрываясь среди деревьев.

Торак проснулся, как от толчка. Грудь сдавило чувство тяжкой утраты. Щеки застыли от замерзших слез.

Оказалось, что он лежит, свернувшись в клубок, в своем спальном мешке. Его одежда под паркой так и осталась влажной, и он настолько замерз, что даже дрожать уже был не в силах. Он заставил себя сесть и увидел, что находится не в снежной пещерке, а в домике с куполообразной крышей, тоже сделанной из снежных глыб. На плоском каменном светильнике слабым оранжевым пламенем горел кусок тюленьего жира. Над светильником висел мочевой пузырь тюленя, полный тающего льда. Судя по царившей снаружи тишине, Торак решил, что буря закончилась. А того странного человека рядом не было.

— Мне приснился просто ужасный сон! — пробормотала Ренн. Все лицо у нее было в царапинах и волдырях, а под глазами — темные круги.

— Мне тоже, — сказал Торак, чувствуя, что и у него лицо выглядит не лучше; кожу так жгло, что даже говорить было больно. — Мне снилось, что Волк…

В хижину на четвереньках вполз тот странный незнакомец. Он оказался невысоким и весьма коренастым, а в парке, сделанной из тюленьей шкуры, выглядел еще более приземистым и широкоплечим. Когда он сбросил с головы капюшон, взору открылось его плоское лицо, обрамленное прямыми черными волосами, подстриженными на лбу короткой челкой. Глаза у него были точно черные щелки и смотрели недоверчиво.

— Значит, вы пришли с Дальнего Юга, — обвиняющим тоном сказал он.

— А ты кто? — спросил Торак.

— Инуктилук. Племя Песца. Меня послали разыскать вас.

— Зачем? — спросила Ренн.

Инуктилук из племени Песца сердито тряхнул головой:

— Да вы на себя посмотрите! Вы же оба насквозь мокрые! Разве вы не знаете, что убивает не снег, а сырость? Вот. Вылезайте из своих одежек и залезайте сюда. — Он кинул им два свертка из шкур.

Ренн и Торак настолько продрогли, что даже спорить не стали. Руки и ноги совершенно их не слушались и были как бесполезные палки, так что раздевались они целую вечность. Свертки оказались спальными мешками из серебристого тюленьего меха, а внутри был еще чудесный вкладыш из мягкой птичьей кожи пухом внутрь. В этих мешках им сразу стало так тепло, что они даже несколько приободрились, но тут Торак с тревогой заметил, что человек из племени Песца опять куда-то исчез, да еще и одежду их с собой прихватил. Теперь они оказались совершенно в его власти.

— Смотри, он нам поесть оставил, — сказала Ренн, принюхиваясь к полоске замороженного тюленьего мяса.

Не вылезая из спального мешка, Торак с трудом доковылял до стены и сквозь щель посмотрел наружу.

То, что он принял за крышу снежной норы, в которой они укрылись прошлой ночью, на самом деле оказалось большими санями, поставленными на попа. Полозья саней были сделаны из челюстей кита, а поперечины — из широких рогов северного оленя. Спутанная упряжь скрывалась под какими-то пушистыми белыми холмиками, находившимися поодаль друг от друга. Холмиков всего было шесть, и над каждым поднималась тонкая струйка пара.

Появился Инуктилук, свистнул, и холмики приподнялись, превратившись в шесть крупных собак. Собаки сонно зевали, виляя хвостом и стряхивая со шкуры снег, и лезли к хозяину лизаться, а Инуктилук, отталкивая от себя собачьи морды, распутывал упряжь и проверял, не порезали ли его псы лапы о лед.

Ногтем большого пальца Ренн вытащила мясное волокно, застрявшее у нее между зубами, и сказала:

— Ходец говорил, что песцы нам расскажут, как отыскать этот Глаз Гадюки. Может, он как раз племя Песцов и имел в виду?

Тораку тоже так казалось, но уверен он не был, а потому сказал:

— Вот только рисковать мы никак не можем. — Ему хотелось верить Инуктилуку, но он уже столько раз на собственном горьком опыте убеждался, что тот, кто вроде бы делает тебе добро, на самом деле прячет в глубине своей злобной души самые дурные намерения.

— Это верно, — согласилась Ренн. — Лучше мы не будем ничего ему рассказывать. Во всяком случае, пока окончательно не убедимся, что ему можно доверять.

Торак снова посмотрел в щель: Инуктилук, вывернув их одежду наизнанку, раскладывал ее на санях. Одежда тут же покрывалась льдом, а он сбивал эту ледяную корку, плашмя постукивая по ней ножом. Потом он куда-то сходил, принес мясо и бросил его собакам.

Пять псов были совсем взрослыми, а шестой — щенок-подросток, месяцев пяти от роду. Лапы у него еще не совсем огрубели, и хозяин заботливо надел на них башмачки из сыромятной кожи. Щенок повизгивал от наслаждения, когда Инуктилук перевернул его на спину, проверяя, надежно ли собачьи башмачки привязаны к лапам.