Пожар сердец - [48]
Вокруг не было ни души — съемки уже сворачивались; на площадке остались лишь рабочие, тогда как актеры постепенно заполняли автобус. Минуту Саймон и Аннетт стояли, слушая тишину и плеск волн где-то внизу.
— Да, — спохватился он и внимательно посмотрел на нее, — вот что я хотел сказать: завтра мы уезжаем домой. Нам удалось уложиться в один день и более или менее подогнать все хвосты, поэтому… — он вздохнул и с неожиданной добротой усмехнулся, — поэтому завтра мы вернемся к Эльзе. Ты рада?
— Да, очень. — Она тоже вздохнула.
С грустинкой во взгляде Аннетт посмотрела на бескрайние воды океана, купающиеся в багряных лучах заката. Прохладный воздух наполняли крики чаек. Свободные птицы стремительно взмывали в темно-голубые вершины, кроваво краснеющие у горизонта, и с такой же стремительностью падали вниз, чтобы сорвать крыльями соленые брызги и снова умчаться в вышину.
Как быстро все закончилось, уныло подумала Аннетт. Но я должна радоваться: меня ждет возвращение домой, к доброй старой тете Эльзе. Дома все станет на свои места. Я буду счастлива. Эта мысль прозвучала как-то жалко, было глупо обманывать себя, ведь если Саймон уедет с Патрицией, возможно, это будет даже свадебное путешествие, она умрет от тоски, завянет, как один из гиацинтов в саду тети Эльзы.
Теплые мужские руки нежно гладили ее плечо, ласково теребили струящиеся прядки.
— Поедем сразу после завтрака, согласна? — мягко спросил он и, когда она что-то пробурчала в ответ, сверкнув округлившимися зелеными глазами, рассмеялся: — Не бойся, в мои намерения не входит насильственное — с наручниками и прочим — препровождение в трейлер такой строптивой девочки, как ты. Сегодня ты переночуешь в отеле. Тебя устраивает такой вариант или поищем другую… м-м… альтернативу?
— Меня устраивает такой вариант!
Молниеносное восклицание насмешило Саймона, и он фыркнул:
— Тогда… до завтра, детка.
Она не успела отпрянуть и опешила, почувствовав на щеке твердые губы, на прощание приникшие к ее гладкой коже. Потом она долго провожала высокую, худощавую фигуру щемящим взглядом и очнулась, только когда ее окликнули.
Заслышав шум двигателя, Аннетт поспешила к автобусу.
…Вопреки ее отчаянным надеждам, в этот вечер Саймон не пришел в гостиничный бар посидеть и опрокинуть пару рюмок коньяка. Она почему-то расстроилась. С поникшей головой сев за свободный столик, она обвела взглядом заполненное людьми помещение. Все вокруг шумели, разговаривали, смеялись, но чего-то не хватало, какой-то детали, обычной для всех коллективных пирушек… О Боже, тупо подумала Аннетт. В ее душу железными когтями впилась догадка: здесь так пусто потому, что не слышно заливистого, как звон колокольчиков, смеха Патриции. Ее нет, как нет и Саймона в баре!
Ей даже не пришлось придумывать предлог, чтобы спросить у собеседника, где Пат, — кто-то опередил ее.
— Как, ребята? Вы не знаете, где… и с кем наша блистательная суперзвезда? — с нарочитым изумлением воскликнул Фред Хаксли. Он давно наблюдал за Аннетт и решил взять реванш, растоптав ее чувства на все сто процентов. — Неужели вы не заметили, как наш многоуважаемый босс заигрывал с ней! Не прикидывайтесь, ребята. Я лично слышал, как он предложил ей незаметно улизнуть с вечеринки и поехать к нему, чтобы… ну, вы сами понимаете.
Аннетт вздрогнула, как от удара хлыстом, что-то внутри нее навсегда оборвалось. На мгновение она закрыла глаза, но в темноте возникли призраки — рыжеволосая богиня-дьяволица и целующий ее смуглый мужчина. Слепо моргая, она поднялась и шаткой походкой пробралась к лестнице, кое-как дотянувшись до перил и в полуобморочном состоянии доковыляв до своего номера. Словно подкошенная косой смерти, она рухнула на кровать, изрыгая из самых глубин своего существа хриплый надорванный стон.
Она содрогалась от бессвязных горестных всхлипов, которые рвали ее на части. Разум отказывался понимать, как Саймон мог совершить такую подлость… мерзость — ведь утром он был с ней, хотя их жадное томление и не завершилось логическим взрывом. Как он мог сейчас, в эту самую минуту быть с Патрицией, ласкать ее, целовать с той же бесстыдностью и страстностью, с какой он ласкал и целовал ее, шептать ей на ухо те же самые — наверное, не раз повторенные сотне других женщин — нежные слова?
Чувствуя себя невыносимо униженной, словно выбравшейся из затянутого тиной болота, Аннетт кинулась в ванную и до упора включила воду. Она намылила губку и стала тереть, безжалостно драить каждый дюйм своего тела, по которому прошлись губы Саймона, его ликующий язык, горячие руки. Память кололи красноватые следы его ласк на коже — ноющие раздражения от плохо выбритых щек и подбородка, — и она зашлась рыданиями, неожиданно потеряв равновесие и шлепнувшись в мыльные лужицы на эмалированном днище ванны. Острые коленки и локотки больно ударились о ее борта и стены, и она скрючилась в судороге плача — никогда еще ей не было так плохо, до тошноты, выворачивающей все наизнанку.
Ее вырвало, и слезы снова брызнули из глаз. Держась за живот, Аннетт вылезла из ванны и по стенке дошла до кровати. Отвратительно мутило — от безумной, похожей на ядерный взрыв любви, от ревности, от неизбежности всего происходящего! Не имея сил, чтоб расправить кровать, не то чтобы надеть рубашку, она обмякла на перине с рыдающим шепотом на губах: я не хочу просыпаться, я хочу умереть…
Должен быть кто-то, кто замечает первый распустившийся цветок, смешное облако, глаза уличного кота, что каждый день меняют цвет На нашем жизненном пути встречаются разные люди, но все ли они являются людьми на самом деле? Что готовы нам рассказать, а о чём хотят умолчать? Кира познакомилась с необычным парнем. О его существовании нельзя никому рассказать. К чему приведёт их общение? Философское произведение о жизни, тайнах мироздания и любви, с описаниями природы и разговорами за чашкой вкусного чая. Продолжает тему рассказа «Семнадцатое декабря», раскрывает загадку персонажей, появившихся в концовке.
Лаборантка по имени Берта знакомится в больнице с поэтом Лаврентием Егоровым. В результате автокатастрофы он стал инвалидом, прикованным к коляске. Берта выхаживает Лаврентия и становится его женой. Не сломленный физическими страданиями, Лаврентий ломается оттого, что не может обеспечить любимую материально. Он начинает пить. Берта уходит из дома, и Лаврентий принимает решение покончить с собой, не видя смысла жить без любимой. Но любовь оказывается сильнее и водки, и пули.
Скарлетт Мери Белль — прилежная ученица Гарварда, которую волнуют лишь учеба и семья, но никак не Джастин О’Коннор, с которым в один из солнечных весенних дней ей предлагает дополнительно позаниматься профессор по экономике. Девушка не особо рада такому предложению, но и отказаться от возможности получить дополнительные баллы не может. День за днем ей приходится терпеть его выходки и придирки до тех пор, пока его слова не приобретают совсем другой смысл и не начинают что-то значить для нее… .
Тибби — убежденная феминистка. Такой ее сделала жизнь, а особенно постарался ветреный кавалер, после разрыва с которым она решила, что замужество — нелепость, любовь — фантазия. Только своему верному пажу Питеру Тибби способна поведать о том отчаянии, что терзает ее. Пит везет подругу в Лондон, но каникулы складываются неудачно: Тибби попала в больницу. С этой минуты она изменила свое отношение к жизни — ведь врач-травматолог, как выяснилось, способен излечить не только тело, но и душу…
Судьба полицейского — нелегкая доля. Грегу это было известно лучше многих, ведь из-за работы он потерял почти все. Долг полицейского — защищать слабых и стоять на страже закона. И никто на свете не упрекнул бы Грега за небрежение своими обязанностями. Но что делать полицейскому, если опасность угрожает его сердцу, а любовь заставляет играть по незнакомым правилам?
Лето, море, смуглый красавец с невероятно голубыми глазами и проникающим в душу голосом. Такой циничный, такой притягательный… Могла ли предположить девятнадцатилетняя Аня, что курортный роман окажется длиною в жизнь? Мог ли Богдан, пресыщенный женским вниманием, подумать, что всю жизнь будет помнить и ждать наивную доверчивую девочку? Что эта любовь будет мукой и спасением, наказанием и подарком судьбы? Главное — она будет.