Пожар сердец - [40]
После ужина Саймон куда-то исчез. Аннетт окончательно разнервничалась, зная, что, возможно, он вышел, чтобы связаться с доктором Джонсом и узнать о результатах расследования. Через десять минут он вернулся; лицо бесстрастное, ничего не выражающая маска, минимум эмоций во взгляде, но Аннетт это не сбило с толку. Единственная из присутствующих она заметила крошечную морщинку между тяжелыми черными бровями и решилась на рискованный шаг: первая подошла к нему и обеспокоенно подняла глаза.
— Пока никаких новостей, — негромко сказал он, беря ее за руку. Пока они шли к бару, у Аннетт мелькнула смутная мысль: Господи, он действительно видит меня насквозь, словно моя душа совершенно обнажена. От этого по ее телу пробежал холодок: ей вовсе не хотелось, чтобы Саймон знал или хотя бы догадывался о ее мучениях — например, о том, что ночью она часто просыпается и долго мечется в поисках его сильного тела. Или о том, что каждый раз при встрече она медленно умирает от счастья под взглядом его волнующих, бархатисто-черных глаз… Нет, ей решительно не хотелось, чтобы он знал об этих запретных эмоциях.
— Джонс не может сказать ничего конкретного, потому что… — Нахмурившись, он внимательно посмотрел на встрепенувшуюся Аннетт и продолжил: — Потому что прошло еще слишком мало времени. Нам остается только ждать, — серьезно пояснил он.
В душе девушки внезапно зародились чувства, похожие на угрызения совести: каждый день с раннего утра до позднего вечера он работает в таком бешеном ритме, а когда выпадает свободная минутка, ему опять не удается отдохнуть — приходится заниматься ее проблемами.
— Послушай, тебе совсем не обязательно так основательно вникать в мои беды. В конце концов, я для тебя никто, случайный человек, — извиняющимся тоном произнесла она, бессознательно прикоснувшись пальчиками до его груди. — Конечно, ты волнуешься о спокойствии тети Эльзы, но, можешь мне верить, я буду молчать о событиях той ночи. Не отягощай свою жизнь еще одной проблемой, я вижу, тебе и без меня тяжело живется.
— Твоя забота меня очень трогает, — с дежурной усмешкой заметил он, но тут же голос его изменился, стал чувственным и таинственным. Крепкие пальцы поймали ее руку, все еще лежащую на лацкане его пиджака, и прижали узкую ладошку к твердой, каменной груди, наполненной быстрыми ударами сердца. Она ощутила жесткость волос и упругость мускулов под рубашкой, и ей нестерпимо захотелось дотронуться до его горячей и, наверное, такой возбуждающей обнаженной кожи. Она с трудом сглотнула и, покраснев, отдернула руку. — Ты стала моей проблемой с тех пор, когда я увидел тебя там, на больничной койке, и, боюсь, это…
— Ты не хочешь потанцевать со мной, милый? — писклявым голосом прощебетала невесть откуда появившаяся Маргарет Риверс, делая беспомощный жест и до упора расправляя плечи, чтобы, благодаря этой хитрой уловке, все могли полюбоваться ее пышным бюстом, едва скрытым неприлично глубоким декольте.
— Прости, дорогуша, что-то я немного подустал, — в тон ей ответил Саймон, сопровождая отказ трагическим вздохом. Вокруг послышался дружный смешок. — Как-нибудь в другой раз.
Маргарет театрально надула губки и вихляющей походкой прошла к бару. Едва она уселась на высокий табурет, выдержка ей изменила — раздраженно приказав бармену налить виски, она цедила его с наигранным безразличием, бросая в сторону Аннетт убийственные взгляды.
— Когда мы вернемся домой, — продолжал Саймон как ни в чем не бывало — видно, сказывалась многолетняя практика хладнокровного отшивания разных навязчивых красоток вроде Маргарет, — тебе самой придется отвечать на телефонные звонки Джонса. Я придумаю, как объяснить это Эльзе, чтобы у нее не возникло подозрений.
— Н-но я думала… я думала, ты сам планировал поддерживать с ним связь? — торопливо пробормотала Аннетт, предчувствуя беду.
— Да нет, что ты… — Саймон рассеянно рассмеялся, глядя куда-то мимо нее. Его губы начали медленно изгибаться в чувственной улыбке. Аннетт осторожно скосила глаза и побелела — неподалеку в сверкающем серебристом платье стояла Патриция Синклер и призывно ему улыбалась! Ее красота не напоминала смазливое личико Маргарет — она просто шокировала, сражала наповал! Матовые белые плечи, ослепительно-рыжие волосы, полуприкрытые густыми ресницами голубые, как арктические льдинки, глаза… Она была похожа на порочную богиню, а Саймону, похоже, не терпелось стать ее богом… — Я побуду дома только один день, не больше, — проговорил он. — Ты же знаешь, меня всегда ждут дела.
О, я прекрасно знаю, что это за дела, горько подумала Аннетт. Теперь я вижу — он ждет не дождется, когда закончится суматоха с фильмом, чтобы в тот же день отправить меня, глупую, ненужную «проблему» домой и, не теряя даром времени, уехать вместе с этой… противной Пат в какое-нибудь шикарное место и все 24 часа сжимать ее в объятиях…
У нее отчаянно защипало в носу, ей стоило неимоверных усилий сохранить достойное выражение лица и не расплакаться, когда Патриция подошла к ним и вымолвила глубоким, грудным голосом:
— Может, потанцуем?
— А как же твоя нога? Кто поддержит тебя, если ты начнешь падать? — с намеком спросил Саймон, продолжая улыбаться.
Должен быть кто-то, кто замечает первый распустившийся цветок, смешное облако, глаза уличного кота, что каждый день меняют цвет На нашем жизненном пути встречаются разные люди, но все ли они являются людьми на самом деле? Что готовы нам рассказать, а о чём хотят умолчать? Кира познакомилась с необычным парнем. О его существовании нельзя никому рассказать. К чему приведёт их общение? Философское произведение о жизни, тайнах мироздания и любви, с описаниями природы и разговорами за чашкой вкусного чая. Продолжает тему рассказа «Семнадцатое декабря», раскрывает загадку персонажей, появившихся в концовке.
Лаборантка по имени Берта знакомится в больнице с поэтом Лаврентием Егоровым. В результате автокатастрофы он стал инвалидом, прикованным к коляске. Берта выхаживает Лаврентия и становится его женой. Не сломленный физическими страданиями, Лаврентий ломается оттого, что не может обеспечить любимую материально. Он начинает пить. Берта уходит из дома, и Лаврентий принимает решение покончить с собой, не видя смысла жить без любимой. Но любовь оказывается сильнее и водки, и пули.
Скарлетт Мери Белль — прилежная ученица Гарварда, которую волнуют лишь учеба и семья, но никак не Джастин О’Коннор, с которым в один из солнечных весенних дней ей предлагает дополнительно позаниматься профессор по экономике. Девушка не особо рада такому предложению, но и отказаться от возможности получить дополнительные баллы не может. День за днем ей приходится терпеть его выходки и придирки до тех пор, пока его слова не приобретают совсем другой смысл и не начинают что-то значить для нее… .
Тибби — убежденная феминистка. Такой ее сделала жизнь, а особенно постарался ветреный кавалер, после разрыва с которым она решила, что замужество — нелепость, любовь — фантазия. Только своему верному пажу Питеру Тибби способна поведать о том отчаянии, что терзает ее. Пит везет подругу в Лондон, но каникулы складываются неудачно: Тибби попала в больницу. С этой минуты она изменила свое отношение к жизни — ведь врач-травматолог, как выяснилось, способен излечить не только тело, но и душу…
Судьба полицейского — нелегкая доля. Грегу это было известно лучше многих, ведь из-за работы он потерял почти все. Долг полицейского — защищать слабых и стоять на страже закона. И никто на свете не упрекнул бы Грега за небрежение своими обязанностями. Но что делать полицейскому, если опасность угрожает его сердцу, а любовь заставляет играть по незнакомым правилам?
Лето, море, смуглый красавец с невероятно голубыми глазами и проникающим в душу голосом. Такой циничный, такой притягательный… Могла ли предположить девятнадцатилетняя Аня, что курортный роман окажется длиною в жизнь? Мог ли Богдан, пресыщенный женским вниманием, подумать, что всю жизнь будет помнить и ждать наивную доверчивую девочку? Что эта любовь будет мукой и спасением, наказанием и подарком судьбы? Главное — она будет.