Пожар сердец - [40]

После ужина Саймон куда-то исчез. Аннетт окончательно разнервничалась, зная, что, возможно, он вышел, чтобы связаться с доктором Джонсом и узнать о результатах расследования. Через десять минут он вернулся; лицо бесстрастное, ничего не выражающая маска, минимум эмоций во взгляде, но Аннетт это не сбило с толку. Единственная из присутствующих она заметила крошечную морщинку между тяжелыми черными бровями и решилась на рискованный шаг: первая подошла к нему и обеспокоенно подняла глаза.

— Пока никаких новостей, — негромко сказал он, беря ее за руку. Пока они шли к бару, у Аннетт мелькнула смутная мысль: Господи, он действительно видит меня насквозь, словно моя душа совершенно обнажена. От этого по ее телу пробежал холодок: ей вовсе не хотелось, чтобы Саймон знал или хотя бы догадывался о ее мучениях — например, о том, что ночью она часто просыпается и долго мечется в поисках его сильного тела. Или о том, что каждый раз при встрече она медленно умирает от счастья под взглядом его волнующих, бархатисто-черных глаз… Нет, ей решительно не хотелось, чтобы он знал об этих запретных эмоциях.

— Джонс не может сказать ничего конкретного, потому что… — Нахмурившись, он внимательно посмотрел на встрепенувшуюся Аннетт и продолжил: — Потому что прошло еще слишком мало времени. Нам остается только ждать, — серьезно пояснил он.

В душе девушки внезапно зародились чувства, похожие на угрызения совести: каждый день с раннего утра до позднего вечера он работает в таком бешеном ритме, а когда выпадает свободная минутка, ему опять не удается отдохнуть — приходится заниматься ее проблемами.

— Послушай, тебе совсем не обязательно так основательно вникать в мои беды. В конце концов, я для тебя никто, случайный человек, — извиняющимся тоном произнесла она, бессознательно прикоснувшись пальчиками до его груди. — Конечно, ты волнуешься о спокойствии тети Эльзы, но, можешь мне верить, я буду молчать о событиях той ночи. Не отягощай свою жизнь еще одной проблемой, я вижу, тебе и без меня тяжело живется.

— Твоя забота меня очень трогает, — с дежурной усмешкой заметил он, но тут же голос его изменился, стал чувственным и таинственным. Крепкие пальцы поймали ее руку, все еще лежащую на лацкане его пиджака, и прижали узкую ладошку к твердой, каменной груди, наполненной быстрыми ударами сердца. Она ощутила жесткость волос и упругость мускулов под рубашкой, и ей нестерпимо захотелось дотронуться до его горячей и, наверное, такой возбуждающей обнаженной кожи. Она с трудом сглотнула и, покраснев, отдернула руку. — Ты стала моей проблемой с тех пор, когда я увидел тебя там, на больничной койке, и, боюсь, это…

— Ты не хочешь потанцевать со мной, милый? — писклявым голосом прощебетала невесть откуда появившаяся Маргарет Риверс, делая беспомощный жест и до упора расправляя плечи, чтобы, благодаря этой хитрой уловке, все могли полюбоваться ее пышным бюстом, едва скрытым неприлично глубоким декольте.

— Прости, дорогуша, что-то я немного подустал, — в тон ей ответил Саймон, сопровождая отказ трагическим вздохом. Вокруг послышался дружный смешок. — Как-нибудь в другой раз.

Маргарет театрально надула губки и вихляющей походкой прошла к бару. Едва она уселась на высокий табурет, выдержка ей изменила — раздраженно приказав бармену налить виски, она цедила его с наигранным безразличием, бросая в сторону Аннетт убийственные взгляды.

— Когда мы вернемся домой, — продолжал Саймон как ни в чем не бывало — видно, сказывалась многолетняя практика хладнокровного отшивания разных навязчивых красоток вроде Маргарет, — тебе самой придется отвечать на телефонные звонки Джонса. Я придумаю, как объяснить это Эльзе, чтобы у нее не возникло подозрений.

— Н-но я думала… я думала, ты сам планировал поддерживать с ним связь? — торопливо пробормотала Аннетт, предчувствуя беду.

— Да нет, что ты… — Саймон рассеянно рассмеялся, глядя куда-то мимо нее. Его губы начали медленно изгибаться в чувственной улыбке. Аннетт осторожно скосила глаза и побелела — неподалеку в сверкающем серебристом платье стояла Патриция Синклер и призывно ему улыбалась! Ее красота не напоминала смазливое личико Маргарет — она просто шокировала, сражала наповал! Матовые белые плечи, ослепительно-рыжие волосы, полуприкрытые густыми ресницами голубые, как арктические льдинки, глаза… Она была похожа на порочную богиню, а Саймону, похоже, не терпелось стать ее богом… — Я побуду дома только один день, не больше, — проговорил он. — Ты же знаешь, меня всегда ждут дела.

О, я прекрасно знаю, что это за дела, горько подумала Аннетт. Теперь я вижу — он ждет не дождется, когда закончится суматоха с фильмом, чтобы в тот же день отправить меня, глупую, ненужную «проблему» домой и, не теряя даром времени, уехать вместе с этой… противной Пат в какое-нибудь шикарное место и все 24 часа сжимать ее в объятиях…

У нее отчаянно защипало в носу, ей стоило неимоверных усилий сохранить достойное выражение лица и не расплакаться, когда Патриция подошла к ним и вымолвила глубоким, грудным голосом:

— Может, потанцуем?

— А как же твоя нога? Кто поддержит тебя, если ты начнешь падать? — с намеком спросил Саймон, продолжая улыбаться.