Поздняя осень (романы) - [95]

— Что ты такое говоришь? — Она казалась даже рассерженной. — Разве не ты мне говорил, что человек все может сделать, стоит только как следует захотеть! А что мне теперь думать? Что ты просто не хочешь ничего сделать? Не могу!

— Даже ты меня не понимаешь! А ведь ты была со мной рядом всю жизнь!.. — выговорил он почти шепотом. — Так-то ты меня знаешь? Уже готова от меня отречься? Если я тебе говорю, что не могу здесь оставаться, значит, это действительно невозможно…

— Думитру, но ты никогда не сдавался!

Она не узнавала свой голос — он звучал резко, безжалостно, как приказ. Думитру тоже был удивлен. Он молчал, не находя ответа.

Кристиана снова заговорила, так же решительно, не давая ему времени прийти в себя:

— Мы приедем к тебе! Если смогу заказать контейнер, на этой же неделе отправлю мебель. Я со всем справлюсь сама. Жди, мы приедем…

Думитру позвонил снова, поздним вечером. Он говорил, что нужно подумать, прежде чем принять такое решение. Не стоит горячиться. В первую очередь надо подумать о дочери. Он уверен, что и на этот раз выдержит, просто не может понять, что это с ним произошло, он сам не отдавал себе отчета, что говорил ей… Разумеется, ему там нелегко, он устал… Когда приходит домой и снова видит эти стены… Присланные ею книги читает все подряд, не выбирая… Но теперь все, кризис кончился, так что…

— Мы не передумаем, — сказала Кристиана твердо. — Я уже посоветовалась с Илинкой. Она согласна! Что еще обсуждать? Я уже начала упаковываться.

Она собирала вещи, в основном только этим и занималась. Илинка так и не взялась за дело, она сразу же открыла какую-то заинтересовавшую ее книгу и отключилась. Кристиана обнаружила дочь за книгой в ее комнате, только когда начала ее искать. Но разговаривать с ней о чем-нибудь, пока она не дочитала до конца, было бесполезно.

Кристиана рассердилась:

— Сейчас же прекрати читать! Посмотри, я еле справляюсь со всем этим! Помоги мне хоть чуть-чуть!..

— Ах, мама, не сердись, сейчас не могу, — просила ее Илинка плачущим голосом.

— Вылитый отец! — выпалила Кристиана. — Только попадись вам в руки книга, и больше вас нет. Гори все огнем, вы и не шевельнетесь!

Они еще долго ссорились, но девочка чувствовала, что ссора не настоящая, и продолжала читать. Кристиана отчитывала ее, просто чтобы разрядиться. Она довольно быстро справилась сама, без ее помощи, превратив дом в склад всевозможных тюков и пакетов. Между делом она даже сбегала на вокзал, чтобы заказать контейнер для перевозки мебели. Конечно, к концу недели, как она обещала Думитру, далеко не все было готово, но самые тяжелые вещи и те, что требуют тщательной упаковки, были готовы к отправке.

Думитру ее похвалил. В нем что-то изменилось. Она не могла бы сказать, что именно, но перемена чувствовалась: он готов был бороться дальше. А может быть, с течением времени он привык все же к новому месту службы. Постепенно решалась и проблема кадров. Он работал на танкодроме, обустраивал двор части, озеленял его, мостил, бетонировал и асфальтировал с утра до вечера, пользуясь прекрасной пока погодой. Ведь зима уже стучалась в двери. «В Синешти осень обычно короткая, одно название», — уверяли его местные жители, и он не мог с этим не считаться.

Сентябрь шел к концу. Бухарест, залитый солнцем, засыпанный опавшими листьями, но шумный и неугомонный до самого позднего вечера сейчас вдруг показался Кристиане усталым. Возможно потому, что она ждала отъезда. Ее прежняя жизнь представлялась ей все менее интересной. Она уже мысленно была там, с Думитру, в том мире, который создало ее воображение по рассказам Думитру. Эта ее отрешенность от реальности, конечно, отражалась на восприятии окружающего.

Начались занятия в школе. Илинка была все время занята, и Кристиана все чаще оставалась наедине со своими мыслями, воспоминаниями, планами. Думитру перестал писать письма — это был добрый знак. Звонил он ежедневно.

Накануне отъезда она была не в своей тарелке. Комнаты, лишенные привычной обстановки, выглядели странно, безлико.

— Я просто не нахожу себе места, — сказала Кристиана дочери. — Я смотрю на эту пустую квартиру и вижу, что она превратилась в коллекцию «незанятых мест». Как-то невольно хочется занять эти места такими знакомыми вещами… Не знаю, понимаешь ли ты меня…

— Конечно, понимаю! Только завтра мы с тобой окажемся в доме, где нужно будет, наоборот, подыскать место для наших вещей, — напомнила ей с улыбкой Илинка. — Завтра начнем распаковываться! Тебя будет раздражать неопределенность другого рода… Но ты ведь привыкла, — засмеялась она, — за тебя я спокойна… А каково мне будет, когда я окажусь в новом классе, — кругом одни «туземцы»…

— Какие «туземцы»? — удивилась Кристиана.

— А как же, ведь в лицее учатся дети со всего уезда. Можешь себе вообразить?

— Да, но почему ты их так называешь? — укорила ее Кристиана. — Забыла, как в пятом классе в Мэрэшти ребята тебя называли «деревенской»? Тебе это пришлось не по вкусу!

— Да ты что, шуток не понимаешь, — успокоила ее Илинка. — Ничего я не забыла, поэтому никогда и не жалела, что мы оттуда уехали. Они там только и делали, что смеялись надо мной!.. Вот когда я почувствовала на собственной шкуре, что дети могут быть такими злыми! — Она огорчалась при воспоминании об этом даже сейчас, когда прошло столько времени. — Дразнили меня один другого хлеще… Все им было смешно: и как я говорю, и как одеваюсь… И это каждый день!