Поздняя осень (романы) - [94]

— А что еще? — он непринужденно рассмеялся. — Я ведь старый солдат.

Кристиана с трудом сдерживалась.

— Но ты ведь мог поинтересоваться причиной такого назначения?

— А ты еще говорила, что имеешь право носить военную форму. — В голосе его была легкая ирония. — Если ты задаешь такой вопрос, то ты ничего не поняла в армии…

— Надеюсь, ты не намереваешься именно сейчас объяснять, что это значит, — перебила она. — Что-что, а это не единственное, чего я не понимаю! Мне непонятно, например, почему всегда ты?

— Я уже навел порядок и наладил работу в нескольких частях, — напомнил он. — Не в первый раз я должен начать все с нуля. Ты, наверное, согласишься, что кое-какой опыт работы у меня есть…

— Но ты не один такой! — в отчаянии крикнула Кристиана. Это был веский аргумент.

Думитру молчал. Кристиана была в чем-то права. Илинка растет, нужно в первую очередь подумать о ней, о ее будущем…

Когда он заговорил, слова его были похожи на просьбу:

— Ты ведь знаешь, для меня армия — моя жизнь. Эти молодые ребята… Прежде чем учить их воевать и вообще научить чему-нибудь, их нужно любить и понимать как собственных детей. Нужно все время начинать с самого начала вместе с ними. Только так я могу остаться самим собой!

Глава четвертая

Она не поехала с ним.

«Если ты думаешь, что так лучше, что ж…»

Больше он ничего не добавил. Это было сказано, пока он собирал чемодан. Думитру был подавлен, но делал вид, будто ничего особенного не произошло. Кристиана тоже была расстроена. Она знала, что надеяться не на что: он ни за что не изменит решения, не откажется от данного слова. Она была спокойна. Только надежда способна взволновать человека, безнадежность вызывает апатию, как любое бессилие.

«Ты должен все время начинать с самого начала, чтобы остаться самим собой, — думала она, — а я больше не могу начинать с самого начала, если я хочу остаться самой собой…»

Оба молчали. Ни один не решался прервать это тягостное молчание…

Думитру уехал.

Кристиана осталась в доме, который вдруг перестал быть домом. Ей казалось, что он уехал специально, чтобы показать ей, что значит его присутствие, что без него все теряет свой смысл. Жизнь стала неинтересной. Ее упрямство теперь было никому не нужно. Не это ли он хотел ей доказать?

…Первое письмо она получила через несколько дней после его отъезда. Это ее удивило, ведь они и так каждый день говорили по телефону. Какой смысл писать?..

«Я, должно быть, тебя удивлю, но ты поймешь, что со мной происходит… Здесь такая тишина, что просто не знаю, как с ней бороться… Я тебе уже говорил по телефону, что комната у меня большая, светлая, в коттедже среди елей на пологом склоне горы. Отсюда начинается лес. Белки здесь не боятся людей, они все время прыгают у меня на подоконнике… Местные рассказывают, что сюда зимой даже волки подходят. Меня предупредили, что сейчас уже надо начинать готовиться к зиме. Зимы здесь долгие и всегда снежные. С конца октября начинаются снегопады, и иногда это продолжается до самого апреля. Я бы хотел, чтобы и ты мне написала, хотя, насколько я помню, ты не любительница писать письма. Однако в моем одиночестве это бы меня поддержало…»

Кристиана ответила. Она была уверена, что Думитру — человек сильный, решительный. А теперь этот человек, прошедший тяжелую школу жизни, открыто жалуется на одиночество — это была неожиданность!

Она старалась сочинить такое письмо, которое могло бы его поддержать.

«Мой дорогой!

Меня поразило то, что ты живешь в такой глуши. И больше всего — белки. Это удивительно! Мне трудно себе это вообразить — как они прыгают на твоем подоконнике. Если я правильно поняла, белок несколько, правда? И прыгают прямо среди бела дня? И все же, мой родной, лучше бы ты меня послушал и постарался остаться здесь, с нами. Я тебе плохого не желаю! И по» думать только, что в Синении белки не боятся людей…

Мой дорогой, разные бывают белки! Будь осторожен, береги себя! Во всяком случае, если днем ты не можешь помешать им прыгать на подоконнике, то хотя бы ночью, дорогой, отправь их в какую-нибудь другую квартиру… Или скажи им, в конце концов, что ты женат, пусть они уходят! Целую тебя и скучаю…»

Все получилось неплохо. В тот день, когда Думитру получил это письмо, он отправил телеграмму: «Послушал тебя. Белок прогнал. Подружился со сверчками. Уровень жизни поднят на должную высоту. В моем распоряжении целый оркестр!»

И все же тоска одолела его очень быстро.

«Здесь действительно ничего никогда не случается. Полная тишина. И так будет до тех пор, пока сюда не завезут хотя бы телевизоры. А может быть, мне так кажется, потому что я привык к шуму, к движению… Здесь пока не хватает специалистов…»

И сразу после этого — телефонный звонок. Разговор, от которого у нее прямо-таки перехватило дыхание.

— Я возвращаюсь! Не могу привыкнуть. Ты была права… Я постарел, мои возможности иссякли…

Кристиана испугалась. Она никогда не слышала, чтобы он так говорил, не знала, что и думать, как объяснить это его состояние. Она постаралась изобразить легкое недоумение.

— Что случилось? — спросила Кристиана самым обычным тоном.

— Ничего. Только то, что я тебе сказал, — последовал уверенный ответ. — Чувствую, что не могу приспособиться…