Поздняя осень (романы) - [86]

Во время отпуска они втроем обязательно ездили проведать старенькую мать Думитру. «Может, вы останетесь здесь, в Кымпулунг-Молдовенеск, — каждый раз просила их старушка. — Мне нужна уже помощь, за восемьдесят перевалило, одной все тяжелее…»

Мама Кристианы умерла вскоре после ее свадьбы, и в Брашов они ездили редко. Обычно во время отпуска они ехали к морю, останавливались у Регины, с которой они были друзьями и которая жила теперь в Констанце со своим моряком, а потом ехали в Кымпулунг-Молдовенеск.

«Я возьму тебя к нам», — находил Думитру решение проблемы, которое освобождало его от обещаний иного характера. «Как, — удивлялась старушка, — значит, я умру не в своем родном доме?» «Почему ты должна умереть?» — пробовал он изменить направление разговора. «Да потому что старая, мне в этом мире уже и делать-то нечего! — раздражалась старушка. — Только из-за тебя и умереть-то никак не могу, — продолжала она свое, не поддаваясь на его ухищрения. — Пока не увижу тебя в собственном доме, а не как всегда, на чемоданах, я и глаза закрыть не смогу… В твои-то годы я уж давно домом этим обзавелась, а у тебя что? Одни пути-дороги. Пора уж тебе угомониться. Не хочешь здесь, так езжай куда хочешь, только чтоб уж остаться там, а не для того, чтобы было откуда уехать…»

Кристиану радовали эти слова матери, ей приятно было, что мать говорит то же самое, что и она. Впрочем, она была уверена в бесполезности их усилий, потому что Думитру не способен был отречься от самого себя, от своих жизненных принципов. Их правильность подтверждала не галочка в табеле о присутствии на рабочем месте, а те реальные, конкретные вещи, необходимые людям, которые он создавал везде, куда бы ни вела его жизнь. «Что меня в тебе удивляет, — сказала однажды ему Кристиана, — это то, что ты хоть и военный, но у тебя в крови страсть к мирному строительству. Для тебя главное в жизни — то, что ты строишь, то, что ты создаешь». Думитру посмотрел на нее сперва удивленно, а потом объяснил: «В армии учат не только стрелять! По крайней мере, для нас это не так. Армейская служба — нечто гораздо более сложное и благородное. Непременно нужно строить — это самая суть военной службы. В армии строят не только дороги, дома, каналы, промышленные объекты, но и людей. И даже главным образом — людей. Из всех ее задач эта, мне кажется, самая благородная». Она уже давно поняла это. Может быть, уже тогда, когда обещала ему всюду быть вместе с ним. Может быть, поэтому она и дала это обещание, а теперь не хочет об этом вспоминать.

… Исполнилось двадцать пять лет их совместной жизни. Думитру был ласков с ней, они растворялись в счастье, сама Кристиана была как во хмелю и только изумилась: как, уже двадцать пять лет? Когда же они прошли?..

«Благодарю тебя, Кристиана, благодарю тебя, — шептал взволнованно Думитру. — Без тебя я бы ничего этого не достиг, тебе я обязан всем, ты — душа нашего дома…» «Мне тоже полагается военное звание, — шутила она. — На гражданке я была только семнадцать лет, а в армии вместе с тобой — двадцать пять!..» «Вот уж правда! — смеялся Думитру. — Этот вопрос нужно рассмотреть со всей серьезностью!»

А потом… Они были счастливы, никогда не ссорились, никогда не расставались, она всегда ездила вместе с ним не колеблясь.

Теперь они были уже немолоды, они незаметно вступили в осень своей жизни… Как быстро прошло время!.. Когда пробежали и куда скрылись все эти часы, дни, годы?..

И что она могла бы ответить на вопрос Думитру: «А ты в жизни дерзала, ты не побоялась рискнуть?» Он всегда говорил, что, чем бы ты в жизни ни занимался, всегда надо дерзать, никогда не бояться риска. И во все, что ты делаешь, говорил он, нужно вкладывать душу, частичку себя самого.

О, она-то в свое дело вкладывала душу, в этом она была уверена…

Глава третья

Выйдя из штаба, полковник Думитру Мунтяну решил побродить по городу. Он чувствовал необходимость разобраться во всем, прежде чем он вернется домой, понять самого себя. Думитру создавал, что с ним происходит что-то странное, но никак не мог определить, что именно.

… Его срочно вызвали в штаб, приказав приехать первым же поездом. Так же срочно он попал на прием к генералу, который сообщил Думитру, что его присутствие необходимо в Синении. И ничего более.

За все время приема генерал так ни разу и не взглянул на него. По-видимому, генерал был настолько занят, что ему было не до разговоров. Он коротко и официально сообщил Думитру свое решение. Давно уже в таком тоне он с Думитру не говорил, это было не в его обычае.

Телефоны, стоявшие на столе, непрерывно звонили, селектор почти не выключался, генерал едва успевал отвечать.

Вначале Думитру растерялся, так как не ожидал, что ему прикажут ехать, не закончив своих дел на стройке. Впрочем, так бывало уже не раз, и ничего странного в этом для него не должно было быть. В первый раз он поймал себя на чем-то вроде колебаний, в первый раз у него возник вопрос: «Зачем?» Почему он, «военная косточка», привыкший никогда ничему не удивляться, вдруг заколебался?

Разумеется, он ничем не выдал этого минутного сомнения — вытянулся, как положено по уставу, ответил спокойно, уже владея собой, как обычно: