Поздняя любовь - [4]

— Ее можно зажарить?

— Можно.

— А съесть?

— Сдохнешь.

Усадив Кристофера за столик у стены, Стив поманил официанта и с серьезным видом, будто отдавал какое-то важное приказание, сказал:

— Обслужи этого нахала. — И отправился к очередным гостям.

Официант кроме заказанного блюда принес бутылку французского розового вина. Сказал коротко:

— Сейчас придет. — И ушел.

Кристофер не стал ждать, выпил вино и принялся за еду. Стив застал наполовину осушенную бутылку, поболтал остаток.

— Я же сказал, что ты нахал!

— Садись! — пригласил Кристофер.

Стив скорчил насмешливую гримасу и сел, предупредив:

— Я ненадолго… Как тебе?.. — Он показал на тарелку, с которой Кристофер как раз подбирал хлебом подливу.

— Не знаю, что за гадость, но вкусно.

— Спасибо.

Покончив с подливой, не поднимая головы, Кристофер спросил:

— Что ему надо от меня?

Он не назвал имени, но Стив прекрасно понял, о ком идет речь.

— Хочет поговорить.

— Не все сказал? — Кристофер зло усмехнулся.

— Слушай, — примирительно сказал Стив, — что случилось, то случилось…

Кристофер удивленно поднял голову. И эти сиропные слова произносит Стив Уичерли?! Прямо-таки мудрая старушка.

— …хоть прыгай, хоть стой, ничего не изменить, — продолжал Стив.

— Обниматься мне с ним?

— Не валяй дурака! Поговоришь, а там посмотришь — обниматься или что! Дружба у вас была настоящая.

— Я в этом убедился.

— Ну ты достал меня! Из-за женщины — это ж… — Стив не находил подходящее презрительное определение.

— Один собирается говорить или жену приведет? — спросил Кристофер.

Стив пристально и, как показалось Кристоферу, странно посмотрел, хотел что-то сказать, — скорее всего, выругаться, но промолчал и заторопился на кухню. Когда в очередной раз он вошел в зал, Кристофера уже не было. Официант убирал со стола.

— Давно он ушел? — спросил Стив.

— Только что.

Стив вышел на улицу. На стоянке у ресторана пришвартовалось несколько машин. Людей не было…

Кристофер шел к океану. В это время на пляже, за исключением любителей купаться ночью, не оказалось никого. Кристофер сел на лежак и закурил. Небо было черным, с множеством звезд. Океан тоже был черным. Огромный, живой, он тихо шевелился у берега.

Кристофер курил и думал о том, что сказал Стив. В том, что Стив говорил, не было откровения — Кристофер и сам это знал. Пожалуй, только сейчас до него дошла вся глупость его собственного поведения: десять лет угробить из-за того, что изменить невозможно!..

Кристофер разделся, бросил одежду на лежак, пошел по мелкому, как соль, песку, толстым слоем покрывавшему гальку. Он вспомнил, как этот песок доставляли на бесконечных длинных платформах, и вошел в воду. У берега тянулась узкая полоска гальки. Дальше — песок, собственный, не привозной. Пересек узкую полосу, ощущая ступнями гальку, вышел на чистый песок, постоял, потом сделал несколько шагов и поплыл. Чем дальше он отдалялся от берега, тем вода становилась холоднее. Кристофер поплыл энергичнее, чтобы не замерзнуть. В метрах пяти от себя он различил светлую купальную шапочку: плавала женщина. Подумал; одна? в такое время? Хотел окликнуть, но почему-то не стал. Нырнул, немного проплыл под водой в сторону берега. На берегу надел джинсы и пошел босиком, держа в руках рубашку и туфли.

3

В комнате матери света не было. Кристофер поднялся к себе, лег, укрылся одеялом и уснул… Во сне понял, почему не окликнул ту женщину: ему показалось, что это Кора Фрейзер. Если бы не вино, пожертвованное Стивом, то сообразил бы, что это не могла быть она. А если она?.. Но он уже ведь осознал глупость своего поведения. Почему же проснулся среди ночи с бьющимся сердцем?..

Заснуть Кристофер уже не мог. Пошел в кухню. Достал из холодильника пиво, но пить не стал — пиво было очень холодным — и вернулся в комнату.

Утром Кристофер спустился в сад. Еще в детстве он облюбовал старую сосну: ствол ее в полуметре от земли расходился на три, получалось что-то вроде кресла. Он называл его троном. Просиживал на нем часами, читая фантастику и детективы…

Трон был занят. На нем сидела девочка, та самая, что мыла его машину. Это была их первая встреча после знакомства на дороге. Она узнала его, но не слезала.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Кристофер.

Вопрос был глупым, но девочка ответила:

— Сижу. А что?

— Больше не моешь машины?

— Дождя нет.

— Понятно: нет дождя, нет и грязи.

— Вам жалко?

— Грязи?

— Денег!

— С чего ты взяла?

— Не жалели бы, не вспоминали.

— Жалею, что вы с братом обманываете.

— Взрослые тоже обманывают.

На это нечего было возразить, и Кристофер спросил, как ее зовут.

— Нэнси.

— Тебе скучно?

Нэнси посмотрела с сожалением. Ей никогда не было скучно. Они с Риком всегда что-нибудь придумывают.

Кто бы сомневался, подумал Кристофер, услышав ответ. Значит, мальчишку зовут Рик.

— А где он?

— На пляже. — Нэнси объяснила: брат, если кому нужно, отнесет и принесет что попросят.

Кристофер поинтересовался, знает ли Нэнси, на чем она сидит.

— На троне.

Он никому не открывал своей детской тайны, кроме Дэвида Йоркина. Но это было в детстве. Не Дэвид же ей сказал!

— Тебе кто-то сказал, что это трон? — спросил Кристофер.

— Нет. Я сама придумала.

Кристофер признался, что в детстве тоже называл эту сосну троном. На лице Нэнси отразилось сомнение, она не верила в его творческие способности.