Поздняя любовь - [5]

Мать позвала ее, и Нэнси с видимым облегчением убежала. Кристофер тоже вернулся в дом. Он слышал, как Лиз выговаривает дочери:

— Тебе нечего там делать! Я предупреждала — не надоедай!

— Он сам.

— Что «сам»?.. — Лиз краем глаза заметила подходившего Кристофера, быстро взглянула на него и отослала дочь.

Завтрак она подавала молча. Была в ее поведении скованность, будто не дочери, а себе она приказывала «не надоедать». Кристофер понимал, что до его приезда Лиз было здесь неплохо, наверное, болтала по вечерам с его матерью. Его матери нравятся ее дети, хотя «они не святые». Да уж, лучше непосредственность девчонки, чем траурное настроение Лиз. Он жалел эту женщину и злился оттого, что рушилась надежда на спокойный отдых.

— Миссис Холден спрашивала, что вы хотите на обед…

— Все равно, — ответил он. — Передайте — я пошел на пляж.

Через сад Кристофер спустился к океану. Шел вдоль кромки — эта часть берега принадлежала местным рыбакам. Здесь сушились их лодки, лежали старые моторы, корзины. Мальчишки голышом шлепали по воде, бросали друг в друга гальку.

Кристофер миновал длинный ряд деревянных лотков с остатками рыбы, над которыми с резкими криками кружили чайки, и вступил на пляж, расцвеченный пестрыми тентами и зонтами. В плетеных креслах, на циновках и топчанах лежали и сидели оголенные женщины и мужчины. Черные, рыжие и белые головы колыхались на волнах, словно поплавки, временами уходя под воду и снова выныривая. Проносилась моторка, увлекая бронзового любителя водных лыж…

Пробравшись между распластанными телами, Кристофер нашел островок песка, который не успели застолбить сброшенными джинсами или кроссовками, разделся, лег на спину и закрыл глаза. Мимо кто-то проходил, кто-то задел его ноги. Совсем близко, с берега и с океана доносились смех и обрывки фраз. Все сливалось в многослойный сплошной гул. Чья-то тень накрыла его лицо. Женский голос удивленно произнес:

— Кристи?..

Десять лет он не слышал этот голос. И десять лет вызывал его в памяти. Но сейчас Кристофер не был готов не только к разговору — не мог заставить себя открыть глаза и убедиться, что не ошибся.

Кора опустилась на песок рядом с ним. Кристофер почувствовал ее дыхание, запах ее тела. Она сказала с печальной иронией:

— Ты не хочешь даже посмотреть на меня?

Он открыл глаза. На его лице отразилась растерянность. Так же печально Кора спросила:

— Что, изменилась?

«Изменилась»?! Он не знал эту женщину с поредевшими волосами, с мощными бедрами, худыми плечами и с выпирающими ключицами. Ничего прежнего, кроме голоса! Попытался вызвать в памяти — тонкую, стремительную, с непокорными вьющимися волосами. А кожа… Воспоминание на мгновение стало осязаемым. Кристофер ощутил прохладное, нежное прикосновение и непроизвольно встряхнул головой. Глухо сказал:

— Я не знал, что ты здесь.

— Я приехала вчера. Папа очень болен…

Надо было продолжать разговор, а он не знал, о чем говорить. Кора спросила:

— Ты давно здесь?

— Я тоже приехал вчера. У меня отпуск.

Помолчали.

— Знаешь, я давно хотела тебе сказать…

— Не надо! — И пожалел, что перебил: не следовало так резко.

Она сказала спокойно:

— Не надо, так не надо.

— Понимаешь, — проговорил Кристофер, — все равно ничего не изменишь.

Кора взглянула почти с жалостью, и он почувствовал то, что чувствует человек, сказавший пошлость. К ней подбежал мальчик:

— Миссис Кора, сказали, что вы можете идти домой.

— Могу или должна? — переспросила она.

Мальчик передернул загоревшими плечами, с которых слезала кожа, и задумался: он не запомнил тонкости, которые так любят взрослые. Кора протянула ему деньги и, не оглядываясь, ушла. Мальчик зажал в ладони заработанный доллар и, довольный, побежал вдоль пляжа.

Кристофер поднялся и пошел в воду. Он плыл, удаляясь от берега. Некоторое время отдыхал, лежа на спине, и снова плыл, пытаясь физической усталостью сбить душевное смятение. Он не сказал Коре ничего из того, что столько раз говорил ей мысленно: «Ты должна познать меру своего предательства». Но эти слова предназначались прежней Коре, которую он когда-то любил. А нынешняя… Кристофер был потрясен, увидев ее. Что с ней произошло?.. Ему вдруг пришло в голову, что десять лет он думал о женщине, которой не существовало. Десять лет! Он мог прожить их, не замуровывая себя в клетке с компьютером… Стив прав: если ничего нельзя изменить, то, по крайней мере, не надо быть дураком… Он должен был поинтересоваться, что с ее отцом. Старик хорошо к нему относился…

Захотелось есть. Под ложечкой засосало, будто он голодал неделю. Возвращался Кристофер той же дорогой — через сад. Никто не заметил, как он вошел в дом. Заглянул в кухню, чтобы узнать, можно ли обедать…

Лиз стояла у стола. Одной рукой она придерживала кастрюлю, а другой черпала из нее ложкой и пробовала что-то очень вкусное: она улыбалась. Обнаженные до локтя смуглые руки быстро и ловко поставили кастрюлю на плиту и сняли с полки тяжелый белый кувшин. Она повернулась, чтобы переставить кувшин на стол. Солнце на мгновение задержалось в ее волосах, и они засветились темным золотом, образуя над головой прозрачную дымку… Лицо служанки было почти счастливым…