Поздно - [2]

Шрифт
Интервал

– Что?! Поздно, брат!

И Нашатырь закрыл свое изможденное лицо руками.

Швабра посмотрел на него и махнул рукой.

– Ворочаться, значит, будем?!

– Да, да, ворочаться, – хрипло взмолился Нашатырь. – Надо было сделать «это» давно, раньше, а теперь… поздно. Не дойду. Совсем слаб. Здесь неладно! – И он ткнул пальцем в грудь и в голову.

– Что ж, идем! – вздохнул Швабра.

И товарищи повернули в порт.

____________________

Медленно шел, прихрамывая, задыхаясь и еле поспевая за своим товарищем, угольщик.

Он шел обратно в свою берлогу, не оглядываясь.

А позади так мило улыбался простор, улыбались поля, нивы, пели, заливались, кружась в чистом и прозрачном воздухе, жаворонки.

Прощай навеки, родной дом, и ты – славная и хорошенькая Нюта!

Еще от автора Лазарь Осипович Кармен
Человек в сорном ящике

В Одессе нет улицы Лазаря Кармена, популярного когда-то писателя, любимца одесских улиц, любимца местных «портосов»: портовых рабочих, бродяг, забияк. «Кармена прекрасно знала одесская улица», – пишет в воспоминаниях об «Одесских новостях» В. Львов-Рогачевский, – «некоторые номера газет с его фельетонами об одесских каменоломнях, о жизни портовых рабочих, о бывших людях, опустившихся на дно, читались нарасхват… Его все знали в Одессе, знали и любили». И… забыли?..Он остался героем чужих мемуаров (своих написать не успел), остался частью своего времени, ставшего историческим прошлым, и там, в прошлом времени, остались его рассказы и их персонажи.

Пронька

В Одессе нет улицы Лазаря Кармена, популярного когда-то писателя, любимца одесских улиц, любимца местных «портосов»: портовых рабочих, бродяг, забияк. «Кармена прекрасно знала одесская улица», – пишет в воспоминаниях об «Одесских новостях» В. Львов-Рогачевский, – «некоторые номера газет с его фельетонами об одесских каменоломнях, о жизни портовых рабочих, о бывших людях, опустившихся на дно, читались нарасхват… Его все знали в Одессе, знали и любили». И… забыли?..Он остался героем чужих мемуаров (своих написать не успел), остался частью своего времени, ставшего историческим прошлым, и там, в прошлом времени, остались его рассказы и их персонажи.

К солнцу

Кармен Л. О. (псевдоним Лазаря Осиповича Коренмана) [1876–1920] — беллетрист. Первые очерки и зарисовки К. освещали быт одесских портовых 'дикарей' — люмпенпролетариев, беспризорных детей, забитых каменеломщиков и т. д. Оживление революционного движения в начале 900-х гг. вызвало в демократических кругах интерес к социальным 'низам', и написанные с большим знанием среды и любовью к 'отбросам общества' очерки К. были очень популярны одно время. Рассказы первого периода творчества К. написаны под сильным влиянием раннего Горького.

Мама!

В Одессе нет улицы Лазаря Кармена, популярного когда-то писателя, любимца одесских улиц, любимца местных «портосов»: портовых рабочих, бродяг, забияк. «Кармена прекрасно знала одесская улица», – пишет в воспоминаниях об «Одесских новостях» В. Львов-Рогачевский, – «некоторые номера газет с его фельетонами об одесских каменоломнях, о жизни портовых рабочих, о бывших людях, опустившихся на дно, читались нарасхват… Его все знали в Одессе, знали и любили». И… забыли?..Он остался героем чужих мемуаров (своих написать не успел), остался частью своего времени, ставшего историческим прошлым, и там, в прошлом времени, остались его рассказы и их персонажи.

Женщина-красноармеец

Кармен Л. О. (псевдоним Лазаря Осиповича Коренмана) [1876–1920] — беллетрист. Первые очерки и зарисовки К. освещали быт одесских портовых 'дикарей' — люмпенпролетариев, беспризорных детей, забитых каменеломщиков и т. д. Оживление революционного движения в начале 900-х гг. вызвало в демократических кругах интерес к социальным 'низам', и написанные с большим знанием среды и любовью к 'отбросам общества' очерки К. были очень популярны одно время. Рассказы первого периода творчества К. написаны под сильным влиянием раннего Горького.

Сорочка угольщика

В Одессе нет улицы Лазаря Кармена, популярного когда-то писателя, любимца одесских улиц, любимца местных «портосов»: портовых рабочих, бродяг, забияк. «Кармена прекрасно знала одесская улица», – пишет в воспоминаниях об «Одесских новостях» В. Львов-Рогачевский, – «некоторые номера газет с его фельетонами об одесских каменоломнях, о жизни портовых рабочих, о бывших людях, опустившихся на дно, читались нарасхват… Его все знали в Одессе, знали и любили». И… забыли?..Он остался героем чужих мемуаров (своих написать не успел), остался частью своего времени, ставшего историческим прошлым, и там, в прошлом времени, остались его рассказы и их персонажи.

Рекомендуем почитать
Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.

Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.

Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.

Вареники

Рассказ.

Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.

Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».