Поздние вечера - [18]

Создание и рост общественного классового типа, „идеальной“, с точки зрения классовых задач, личности, определяется, конечно, не литературой. Этот тип формируют экономические, социальные и бытовые влияния, но среди этих влияний литература занимает не последнее место. Ни Базаров, ни Вертер не имели бы такого необычайного успеха, если бы они являлись отдельными, выдуманными людьми. Корни их влияния на современников заключаются в том, что они отобразили в себе тип общественно нужного человека. Их любовь, настроения, страдания и радости были связаны с социальным духом эпохи. Такая литература — литература идеалов — имеет воспитательное значение, так как она увлекает, заставляет подражать и, при выработке миросозерцания, служит как бы наглядным пособием».

В этой статье Виктор Кин высказывает взгляды, которые теперь нам отнюдь не могут показаться чем-то новым, он призывает создать в художественной литературе образы положительных людей нашей эпохи, людей энтузиазма, мужества, смелости, — подобных призывов в критике мы встречали множество. Но статья Кина никому не покажется праздным, необязательным рассуждением или призывом, высказыванием, повисшим в воздухе, — она написана им, так сказать, на полях рукописи его романа «По ту сторону» и является попутными размышлениями человека, привыкшего отдавать себе отчет во всем, что он делает, критическим самокомментарием и теоретической рабочей гипотезой при осуществлении весьма практического дела — реального создания таких положительных героев, как герои романа Матвеев и Безайс. Со статьями и теоретическими положениями можно спорить, с очевидной удачей книги не поспоришь: она говорит сама за себя.

Кин-художник писал правду о своем замечательном поколении, он шел от жизни, от наблюденного, пережитого и передуманного. Он сам принадлежал к человеческой формации, выдвинувшей Матвеева и Безайса, он знал ее изнутри, он восхищался ею и гордился своей принадлежностью к ней. Его роман возник из творческой потребности выразить свое поколение, свое время, а теоретические обоснования пришли позднее. Никто больше Кина не презирал слащавое украшательство в литературе, поддельный, раскрашенный романтизм, мещанскую красивость. Но из того, что существуют суррогаты и поддельные, наигранные чувства, вовсе не значит, что в жизни нет настоящей романтики, поэзии, красоты подвига. Кин был подлинным, прирожденным романтиком.

6

Когда роман «По ту сторону» был закончен, папка «Потерянное время» оказалась вдвое толще той, в которой лежала рукопись. В 1928 году роман вышел в издательстве «Круг». Я спрашивал Ц. И. Кин, почему Кин не предложил его в один из толстых журналов. Кроме солиднейших «Красной нови» и «Нового мира», тогда уже существовали и «Октябрь» и «Молодая гвардия», охотно печатавшие начинающих авторов. Просто случилось так, что первый же редактор, которому попала в руки рукопись, немедленно одобрил ее, принял и напечатал.

Об истории опубликования романа вспоминает правдист Зуев, который читал «По ту сторону» в рукописи и «не мог оторваться, так увлекательно и ярко была рассказана история борьбы чудесных наших комсомольцев. Это была несомненная удача автора, — все друзья Кина, ознакомившиеся с романом в рукописи, единодушно сходились в оценке». Зуев был связан с издательством артели писателей «Круг», директором которого был Александр Николаевич Тихонов (Серебров), сам писатель, обладавший хорошим литературным вкусом. Как раз в тот момент издательство приняло решение начать выпуск серии «Новинок пролетарской литературы». Первой книгой в этой новой серии была повесть Зуева «Тайбола» о начале становления Советской власти в провинциальном городке.

Второй вещью в этой серии должен был быть роман Кина. Но тут произошел неожиданный инцидент, вспоминает Зуев: «Автор потребовал, чтобы на обложке его книги было сделано обозначение: „Новинки русской литературы“. А. Н. Тихонов, которого все шутливо звали „Плантатор“, недоумевал: как, почему, что тут такого. Но Кин был упрям.

— А чем это хуже? — спрашивал он, поглядывая на „Плантатора“ насмешливыми глазами.

Ему удалось настоять на своем — издательство вынуждено было заказать новую обложку…»

Александр Зуев, сохранивший о Кине теплую память («Я все больше ценил его живой ум, веселый и насмешливый, его разностороннюю одаренность и всегда присущее Виктору теплое чувство товарищества»), видит в истории спора Кина с А. Н. Тихоновым доказательство того, что Виктор Кин отлично понимал всю неправомерность разделения советских писателей по признакам принадлежности к литературным группировкам.

В литературном дебюте Кина сразу определилась характерная черта его поколения, этих мальчиков, очень торопившихся жить, в шестнадцать лет командовавших полками и в двадцать редактировавших газеты, — он и дня не ходил в «молодых» и «подающих надежды». Первая книга — и первая удача. И удача не условная, не выданная по снисходительности к возрасту, а бесспорная и увесистая. Такой же была судьба многих других писателей его поколения или немного более старших: Юрий Олеша, Евгений Петров, Илья Ильф, Аркадий Гайдар, Дмитрий Фурманов тоже никогда не считались «начинающими» или «подающими надежды». Они сразу и уверенно вошли в литературу.