Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы - [2]

Вторая волна распространения Учения, которая началась в Тибете в XI веке, имела ряд существенных особенностей. Главными фигурами первой волны VII–VIII веков были тибетские императоры, их семьи и немногочисленные приближенные. Учение приносилось тогда иностранцами (Вималамитра, Падмасамбхава и другие пришли из Индии) и не сумело проникнуть в более широкие слои населения. В период до гонений Лангдармы буддизм в Тибете был в основном привилегией верхушки общества. Вторая волна шла «снизу вверх»: на этот раз инициатива принадлежала не царям или князьям, а обычным людям, и движение за восстановление буддизма было массовым. Это настоящий период тибетского Возрождения. В Индии того времени (середина эпохи Палов, императоров, которые открыто покровительствовали буддизму) кроме традиционной университетской Махаяны уже широко распространился тантризм, передаваемый главным образом йогинами-махасиддхами. Именно в этих двух формах Учение Будды было перенесено в Тибет и окончательно там принято. Многие тибетцы, самоотверженно преодолевая трудности и опасности пути, ходили в Индию в поисках учителей, получали там посвящения и устные наставления, запасались текстами сутр и тантр и, возвращаясь домой, обучали своих соотечественников. Эти подвижники – ученые, переводчики и йогины-мистики – часто получали знания у одних и тех же индийских ученых и практиков, а затем у себя на родине основывали каждый свою традицию, опираясь на те из методов, которые стали для них центральными и важнейшими.

Период до ХI века в тибетских исторических хрониках называется «временем раннего распространения Учения». Тантрические тексты, которые переводились тогда, известны как «Старые тантры». На них основана линия поучений «Ньингма» (Древняя). Тексты, переведенные после XI столетия, называются «Новые тантры». Об этом отрезке тибетской истории говорят как о времени «позднего распространения Учения», и именно к нему относится появление традиции Кагью.

К тому моменту владения мусульман уже вплотную подобрались к границам Индии: тюрки, которых возглавил Махмуд Газневи (998–1030), уже много раз опустошали индийские города и под знаменем джихада – священной войны мусульман с «неверными» – жгли библиотеки, разрушали храмы, строя на их руинах мечети. Буддийские учителя и монахи начинали покидать свою страну, перебираясь в Гималаи или уходя на восток. Видимо, в предчувствии еще более серьезной угрозы, многие индийские мастера все охотнее делились своими знаниями и опытом с чужеземцами, которые могли бы сохранить Учение в родных краях, лучше защищенных от набегов воинов ислама.

Марпа занимает особое место в ряду тибетских подвижников. Родившись в Тибете в тот период, когда интерес к буддизму там был еще не очень высок, он подростком, по воле родителей, приобщился к Учению Будды. Азы его он постигал у себя на родине, но в шестнадцатилетнем возрасте решил отправиться за тантрическими поучениями в Индию. Там он стал учеником прославленного йогина Наропы (956–1040), посетил также Майтрипу (1007–1085) и многих других известных махасиддхов, установив тесную связь с тринадцатью из них. За всю свою жизнь Марпа совершил три похода в Индию. Он освоил, а затем принес в Страну снегов и перевел на тибетский язык целый ряд тантр, комментариев и методов практики – достаточно много для того, чтобы создать свою духовную традицию Кагью. Впоследствии она окрепла и значительно разрослась. Выдержав испытание временем, Кагью сохранилась до наших дней в виде нескольких крупных тибетских школ и линий преемственности.

Для сегодняшних буддистов, которые в большинстве своем имеют семьи, хорошее образование и работу, а потому не заинтересованы в монашестве, пример Марпы особенно важен. Этот великий духовный деятель никогда не принимал обетов, не следовал монастырским правилам и не требовал этого от своих учеников. Он был мирянином, пил пиво и любил женщин; у него было несколько жен, сыновей и дочерей. Марпа жил полной жизнью, наслаждаясь различными ее сторонами, но все в ней было подчинено его главной задаче – распространению буддизма, обучению людей, сохранению преемственности. Выражаясь в буддийских терминах, скажем, что Марпа всегда твердо знал и никогда не забывал о том, в чем состоит его Прибежище. Мирские радости не могли затмить его важнейшей цели – Просветления ради блага всех живущих.

Среди множества учеников Марпы было четверо наиболее способных «сыновей сердца». Главным же преемником его линии передачи стал Миларепа. Он был совсем не похож на своего учителя. Миларепа – настоящий йогин-отшельник, со всеми внешними и внутренними атрибутами этого образа жизни. С детства узнавший лишения, вынужденный работать на износ, а затем учиться черной магии и искать способ отомстить врагам семьи, он не имел возможности устроить свою мирскую жизнь. Когда же месть свершилась и по его вине погибли 35 человек, Миларепа осознал тяжесть содеянного и понял, что впереди, после смерти, его ждут тяжелейшие страдания, если еще в этой жизни он не очистится и не достигнет Просветления. Но, чтобы прийти к Просветлению за одну жизнь, ему предстояло сделать невероятное: найти мастера, у которого имелись бы такие мощные средства; убедить обретенного наставника передать ему эти поучения; наконец, он должен был практиковать с невиданным усердием, поскольку причиненное им страдание было исключительно велико, а времени на очищение оставалось все меньше.