Пойти в политику и вернуться - [41]

Оценивая современное состояние безопасности России как критическое в обеспечении прав и свобод личности, материальных и духовных ценностей общества, конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности государства,

сознавая опасность дальнейшей дестабилизации обстановки в России, располагающей огромным арсеналом вооружений, включая оружие массового поражения, утрата контроля над которым может иметь катастрофические последствия для всего человечества,

признавая необходимость политической стабилизации в обществе на основе строгого соблюдения законов и обеспечения прав и свобод личности,

публично принимаем на себя взаимные обязательства о согласии во имя безопасности России:

1. Полностью исключить в своей деятельности призывы к насилию, попытки применения силы по отношению к законной власти, к своим политическим противникам, подталкивающие к гражданской войне и межнациональной розни.

2. Вести политическую борьбу строго в рамках законов, добиваясь их улучшения или пересмотра для преодоления противоречий, возникающих в процессе их выполнения.

Попытки привлечь силовые структуры государства для поддержки политических программ и требований рассматривать как противоправные, безнравственные и бесперспективные.

В то же время считаем необходимым и оправданным решительное пресечение в рамках закона любых насильственных действий, направленных на достижение политических целей.

3. Считать целесообразным совместное рассмотрение исполнительными и законодательными органами государственной власти альтернатив политического, экономического и социального развития страны с широким привлечением политических и общественных сил.

В ближайшие 2–3 месяца вынести на обсуждение субъектов федерации, политических партий и общественных организаций совместно разработанные основные принципы и проекты соглашений о выводе страны из кризиса, борьбе с инфляцией.

4. Воздержаться от сепаратистских подходов в политическом и экономическом развитии субъектов федерации, разрешая возникающие противоречия на основе договоренностей с федеральными органами власти.

5. Строго придерживаться в отношениях с республиками бывшего СССР политики укрепления государственности, стабилизации межгосударственных отношений и укрепления взаимовыгодных экономических связей с ними, всячески пресекая действия, направленные на разжигание межнациональных конфликтов.

Призываем все политические силы и общественные движения к мораторию на проведение массовых митингов и других политических акций до октября текущего года, что должно способствовать усилиям правительства ослабить гнет кризиса. Мораторий может быть продлен при сохранении угрозы безопасности России.

Приглашаем присоединиться к настоящей декларации представителей органов государственной власти, руководителей субъектов федерации, экономических и хозяйственных структур, политические и общественные организации, средства массовой информации, всех, кому небезразлична судьба России, ее стабильность и безопасность.

В начале мая проект декларации подписали члены моего комитета плюс Игорь Клочков от профсоюзов и Аркадий Вольский – от Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП). Я показал текст главе президентской администрации Сергею Филатову, он нас полностью поддержал. Не знаю точно, говорил ли он с Ельциным о нашей инициативе, но думаю, что говорил.

Текст мы, как было положено по регламенту, передали Хасбулатову, чтобы он официально внес его в повестку дня Верховного Совета. Он этого не сделал, а потом провел пресс-конференцию – и представил нашу инициативу как свою собственную. И в таком качестве вынес на пленарное заседание, чтобы продемонстрировать, какой он миротворец. Но сторонники президента к тому моменту воспринимали в штыки все, что исходит от Хасбулатова. Документ не набрал нужного числа голосов.

Считаю, что он мог бы стать началом нормального переговорного процесса, который удержал бы ситуацию. И не было бы октября 1993-го. Но обстоятельства складывались по-другому.

* * *

Конфронтация нарастала. Летом Хасбулатов запретил всем депутатам уезжать в отпуск. Я послал его куда подальше и улетел в санаторий имени Дзержинского в Сочи. Сижу у себя в номере, смотрю телевизор. Выступает Хасбулатов и говорит: «Степашина будем снимать с должности председателя комитета». Но, конечно, не сняли, оснований не было. Никто против меня не проголосовал. Но я понял, что мы окончательно оказались по разные стороны баррикад.

Хасбулатов был далеко не дурак, и его расчет опирался на общественные настроения. Он видел, что реформы идут очень тяжело, популярность Ельцина падает, ситуация в политике и экономике плохая. Самооценка у него всегда была завышенной, а тут со всех сторон стали подпевать: «Вы сила, Руслан Имранович! Мы с вами горы свернем…» Хасбулатов выдвинул лозунг, который совсем недавно был очень популярен, «Вся власть – Советам!». Именно этот лозунг – по замыслу – должен был объединить все антипрезидентские политические силы и обеспечить им поддержку снизу. Советы на том этапе еще ассоциировались с демократией.

В сентябре терпению Ельцина пришел конец. Двадцатого сентября мне позвонил Филатов: «Ельцин решил подписать указ о разгоне Съезда и Верховного Совета». Сергей сказал, что у него уже был довольно нервный разговор с президентом о том, что не стоит этого делать. И, по мнению Филатова, шанс переубедить Ельцина еще сохранялся. В Белом доме как раз шла сессия Верховного Совета. Бросил все, поехал к Филатову в администрацию. Там уже был Сергей Ковалёв. Позвонили первому помощнику президента Виктору Илюшину. Начали его убеждать: не нужны резкие шаги, дожмем ситуацию в Верховном Совете, люди уже понимают, что с Хасбулатовым дела лучше не иметь… Илюшин выслушал все это и говорит: «Идите к Ельцину сами». Мы – в приемную, а президент уже уехал на дачу и нас не принял.