Пойте, птицы, пойте! - [9]
Пока он ел, я гладил своего верного помощника, ласково хвалил:
— Умница, молодец! Хорошо, Рексушка!
Вот уж, честное слово, только говорить не умел мой славный пес, а понимал все — с полуслова!..
Наступила зима. Снегу выпало много. Окна первого этажа в нашем доме просто завалило сугробами. А мне пришлось ехать по служебным делам в Москву — и надолго.
В день отъезда я заглянул в сарайчик. Долго сидел с Рексом, лаская его и уговаривая:
— Не скучай, друг! Вот приеду, опять будем вместе. Придет время, пойдем снова на охоту, слышишь?..
Рекс скулил, лизал мне руки, прижимался к ногам теплым боком — предчувствовал разлуку.
В Москве я все время вспоминал его. Жена и дочь писали, что Рекс тоже тоскует. Скулит или воет поутру, плохо ест, а когда пустят в квартиру, отыщет мой охотничий рюкзак, ляжет около него и вздыхает тяжко.
Вернулся я уже в конце февраля. Еще в переулке, подходя к дому, услышал лай своей собаки и радостное повизгивание.
Не переодеваясь, отправился с Рексом гулять. Рекс прыгал, резвился на снежной целине, вздымая тучи морозной пыли, и на первый же зов летел ко мне со всех ног, чтобы доказать свою любовь и преданность.
— Ах ты мой славный, дорогой пес, — обнимал я его, прижимал к себе. — Вот и снова вместе. Еще поохотимся! Правда? Долой скуку и уныние! Вперед, Рекс!
Стояло лето. В нашем далеком северном крае такое бывает редко — сильная жара. Солнце жгло немилосердно, зелень в палисадниках поувяла, пожухла. На солнцепеке зло гудели большие мухи. Ветерок с Вычегды почти не чувствовался на душных улицах.
А мы с Рексом готовились будто на праздник. Он был чист, расчесан. Целый час мы с дочкой отмывали его в ванне, а потом вычесывали гребешком. Шерсть на нем, высохнув, лоснилась точно смазанная. Красив был мой охотничий пес, красив!
Взяв его на поводок, направился с ним в парк. Там проводилась республиканская выставка охотничьих собак. Лучшие из них получат медали, а их хозяева — дипломы.
С важным видом вышагивали по аллеям разномастные лайки, терьеры, бесшумно ступали поджарые борзые, гончие, семенили коротконогие спаниели. Каких только пород тут нет!
Вначале собаку осматривали врачи-ветеринары, а затем хозяин отводил ее на площадку, где заседало жюри выставки и тесным кольцом толпились зрители. Все — взрослые и малые — те же судьи: иных собак горячо хвалят, других провожают равнодушным взглядом.
За моей спиной расшумелись, заспорили мальчишки. Один из них — веснушчатый, белобрысый, другой — смуглый.
— Эх, мне бы такую собаку! — с завистью говорит один из них, указывая на лайку, у которой свисает с шеи гирлянда медалей.
— И мне бы! — вторит ему белобрысый. — Я хочу такую собаку, которая меня в школу бы возила на санках! Уроки кончились, а она тут как тут… Скажешь, нельзя?
Рядом со мной стоит пожилой, седовласый мужчина, у ног которого — рыжая борзая. Он хитро улыбается и подмигивает мне.
— А я бы на твоем месте, — говорит он мальчишке, — взял бы такую собаку, которая и уроки еще делала за меня!
Мальчишки вспыхнули от стыда, замолчали.
— Собака — это не игрушка! — строго заявляет мужчина. — Воспитать ее нужно так, чтобы от нее польза была, а не забава! Ясно?
И он стал рассказывать им о своей собаке, о том, как она берет след на охоте, как гонит зайца, какой она преданный друг и сторож в доме. Немного и я рассказал о своем Рексе — то, что вам уже известно. А Рекс сидел у моих ног и, казалось, строго и укоризненно глядел на мальчишек, навострив свои чуткие черные уши.
Мальчишки не сводили с него глаз, и я понимал, что каждый из них в душе страстно мечтал иметь такую же собаку и стать самым знаменитым охотником!
Выставка закончилась поздно. Члены комиссии оценили моего Рекса на «хорошо», несмотря на его молодость. Ему было всего год и три месяца. Среди своих ровесников он занял второе место.
Я возвращался домой довольный и счастливый.
Рекс весело тянул поводок, шалил, повизгивал, будто разделял мои чувства…
И вот опять подошла осень. Целыми днями пропадали мы с Рексом в тайге. Без устали бродили по чащобам и берегам таежных речек, выслеживали белку, поднимали глухарей.
В ноябре выпал первый снег, лес стал величавее, красивее. На белом покрове отчетливо отпечатались следы зверей и птиц.
Лес сменил свои песни. Перестали свистеть рябчики, хрипло «покашливать» глухари. Но то тут, то там разносятся звонкие голоса лаек. И вот где-нибудь грохнет выстрел, и эхо его хлестко шуганет над спящей тайгой.
Пошла охота на зайца, на зимующего в наших краях зверя.
В один из таких дней охотился я с Рексом возле местечка Кокуль. Заночевали в знакомой лесной избушке. Я растопил печку, принес из родника воды, сварил ужин. Покормив Рекса, напился чаю и, пораньше закрыв трубу, улегся спать.
В избушке было тепло, даже душно. За день я так находился, что веки слипались сами собой. Заснул мгновенно, точно в яму провалился.
Проснулся оттого, что меня кто-то трясет за рубашку, тащит с нар. Хочу открыть глаза и не могу… Рекс рычит, не дает мне окунуться в забытье.
— Что? Что, Рекс?
Сел, голова кружится, едва не упал на пол. «Угорел!» — мелькнула мысль.
Еле-еле выбрался наружу. Рекс — за мной. На воздухе стало легче. Подозвал пса, прижал к себе, поцеловал в морду.
