Пойманные под стеклом - [46]

Наконец, она просто оседает в моих объятьях. — Мне так жаль, что я втянула тебя во все это, Беа, — шепчет она. — Если я не выживу, тогда, по крайней мере, я умру заслужено. Ты же напротив, ты не просила об этом. Ты была просто туристкой.

— Ты сделала все что могла, чтобы спасти нас, — возражаю я и прижимаю ее к себе.

— Но для чего нужна твоя смерть? Она должна принести что-то хорошее.

У меня должен быть ответ. Собственно, я пришла по своей воле. Это было мое решение.

Почему я сделала это? Из-за любви?

Да, отчасти из-за любви, но не только. В принципе я последовала не за Квинном, а за знанием. И Мод. Я в любой момент могла повернуть назад, могла бы пройти пограничный контроль и поехать на трамвае домой.

Тогда я бы уже давно была бы со своими родителями, с родителями, которые никогда не узнают, что на самом деле произошло. Я могла бы зареветь сейчас, не из-за жалости к себе, а из-за моих отца и матери, и горя, которое причиняю им.

— Я умру, потому что считала, что должна быть лучшая жизнь, — отвечаю я наконец, и смотрю в зеленые глаза Алины.

— Но ты не нашла ее, — говорит Алина. — Но я так хотела бы, чтобы ты нашла ее. Мне очень жаль.

— Я нашла ее, Алина. Я два дня дышала свободным воздухом.

После этого замечания Алина обнимает меня еще сильнее, пока Мод, которая смотрит на нас все время, что-то бормочет, но я не могу расслышать что.

— Что ты сказала? — я хотела бы, чтобы Мод знала, что ее последние слова важны, что она важная личность для меня. Но она отмахивается от меня и снова ковыряет свою рану.

Несмотря на то что кулаки Алины разодраны от ударов по двери, она пытается снова: три удара, пауза, два удара, пауза, один удар. Я пытаюсь остановить ее, но она отталкивает меня.

— Экономь энергию, — говорит Алина.

Я как раз хочу еще немного закрутить вентиль, когда вижу, что слишком поздно. Воздух на исходе.

Я стучу по бутылке, как будто воздух мог приклеиться к стенкам баллона. Мое постукивание смешивается с шумом в ушах и ударами Алины.

Мою грудь сдавливает, мои легкие обжигает. Я пытаюсь не дышать, пытаюсь обойтись воздухом, который есть внутри. Но моя голова кружится. Вокруг все кружится, как будто я только что спустилась с карусели.

Вероятно, я сейчас потеряю сознание. Но вместо этого чувствую густую сладкую жидкость в горле и стараюсь выплюнуть ее на землю.

Затем снимаю маску, чтобы дышать, хотя бы тем немногим, что есть в атмосфере. Огонь лижет мне горло и разрывает мои легкие.

Я едва могу видеть. Мод и Алина кажутся мне призраками. Все тихо.

Я шиплю и кашляю.

А затем меня нет.

Квинн

Когда я перегибаюсь через край крыши, то могу увидеть Сайласа и Инджера на улице.

С такого расстояния и из-за снега их едва можно различить. Кажется, что они держатся за руки.

Один из них яростно жестикулирует руками в направлении, откуда мы пришли. И в следующий момент они уже маршируют уверенным шагом, не оборачиваясь. Я с удовольствием крикнул бы им что-нибудь в след, но что? Не забудьте обо мне?

А если поблизости солдаты? Тогда мой крик непременно привлечет внимание. Нет, слишком опасно.

Лишенный мужества я падаю назад на мокрую крышу и приземляюсь прямо в снежную лужу.

Все равно, абсолютно все равно. По всей крыши стулья, столы и огромное количество ведер покрыты снегом, большинство из них слишком далеко.

Шланг, который связывает мою маску с дыхательным прибором, не длиннее полутора метров.

Довольно короткий. Определенно короткий, чтобы исследовать крышу.

Как только все это могло произойти? Я никогда не думал так о воздухе, который мне нужен для дыхания, и сейчас не проходит и секунды, чтобы я не задался вопросом, достаточно ли я его получу.

Для Вторых должно быть это обычное состояние. Беа, наверное, не знает другого. Это действительно невероятно: до сегодняшнего дня я не мог представить, что значит, желать кислорода.

Я испытал это на собственной шкуре. Теперь я знаю, что они чувствуют.

— Спокойно, Квинн, — говорю я громко. — Расслабься.

Но разговор сам с собой не помогает. Он превращает меня в сумасшедшего. Или это не первые признаки сумасшествия?

Самый ужасный сценарий будет, если Сайласа и Инджера убъют, прежде чем они объяснили кому-нибудь, где я. Тогда мне придется медленно и мучительно умирать от голода, жажды и холода.

Нет, не так: абсолютно ужасный сценарий: если бы Беа погибла так, одна и в панике. Беа же так слаба, для чего-то в этом роде.

Собственно, если бы она оказалась в моей ситуации, она бы успокоилась и нашла решение.

Я достаю протеиновый батончик из рюкзака, разрываю упаковку и откусываю огромный кусок.

Это последний, и было бы гораздо умнее, вероятно, откусить маленький кусочек. Но если я хочу разработать план действий, моему мозгу нужна энергия.

Я снова встаю и бросаю взгляд на город. И тогда я вижу это: конвой из двадцати бронированных транспортных средств гремит, направляясь парами с востока от купола вдоль разрушенных улиц.

Несмотря на снег и горы мусора танки держат быстрый темп, так как просто сминают любую преграду перед собой. И теперь еще приближаются сотни пехотинцев.

Они не маршируют в колонне, а передвигаются небольшими группами. Очевидно, что они что-то ищут. Или кого-то.