Пойдем со мной! - [32]

Кейн ехал с работы домой, и его наполняла знакомая злость, вытесняя даже ту малейшую уверенность в себе, которую он почувствовал после разговора с Меган. Он не мог получить повышение даже там, где работает с двенадцати лет, а Меган полагает, что он способен завести собственное дело.

Кейн вылез из фургона, вяло поздоровался с Эндрю, который играл во дворе, и вошел в дом через кухню. Остановился на пороге, стараясь сразу заметить новые перемены.

Должно быть, она распаковала еще одну коробку со своими вещами и побывала в магазине. Занавески с оборками обрамляли окно над раковиной, на столе стояли цветы, лежали новые салфетки-коврики под тарелками и матерчатые салфетки — у каждого прибора.

Он заметил также какие-то новые приспособления на столе и полотенца, не обтрепанные по краям. Что еще она заменила в кухне?

Испытывая злость и раздражение, Кейн поставил на стол коробку из-под завтрака и открыл буфет, где обычно хранил продукты и посуду. Вместо его тарелок с оббитыми краями стояли тарелки и салатницы в цветочек. А продукты оказались в другом буфете. К тому же Меган постепенно заменяла известные ему продукты на другие, по своему вкусу.

Он резко выдохнул и захлопнул дверцу буфета. Из-за накопившегося за день напряжения в сочетании со страхом, которого он не мог выразить, что-то лопнуло у него внутри.

— Я больше ничего не могу найти в этом доме! Когда ты закончишь перестановки и украшательство, останется ли здесь хоть что-нибудь мое?

У нее расширились глаза, и она отступила на шаг назад.

— Я только хотела добавить кое-что из своих вещей. Если тебе это неприятно…

Его взгляд упал на связку писем, которую она прижимала к груди. От дурного предчувствия у него побежали мурашки по спине, а ноги стали ватными. О Боже, только не это…

Он подскочил к ней и выхватил письма. Его грубость напугала ее.

— Где ты взяла их? — потребовал он, заранее зная ответ. Он знал также, что она нашла больше, чем эти невскрытые письма. В горле поднялась желчь, и его замутило.

— Я нашла их в нашей спальне.

В стенном шкафу, на верхней полке, за коробками и старыми свитерами. Смачно выругавшись, он пронесся мимо нее и замер на пороге гостиной. Страх тисками сжал его грудь. Коробка, которую он так тщательно спрятал, стояла открытая, а содержимое было рассыпано на кофейном столике. Невскрытые письма, несколько фотографий его родителей и сестры, и самое заметное — учебники Эндрю из детского сада и первого класса.

Кейн закрыл глаза. На него нахлынули мучительные воспоминания о тех вечерах, когда он засиживался допоздна, глядя на буквы и слова и не понимая, что они означают. Он почувствовал себя оскорбленным и чертовски униженным. Как будто она заглянула в самую потаенную часть его души. Он медленно обернулся и посмотрел на нее.

— Зачем ты, черт побери, рылась в моих личных вещах?

— Кейн, я твоя жена, — почти умоляюще ответила Меган, а глаза стали такими голубыми, каких он никогда не видел. — Если ты не можешь доверять мне, то это не брак.

Она провела трясущейся рукой по рассыпавшимся волосам, потом прижала пальцы к губам, следя, как он положил письма на стол и стал собирать в коробку все, что там хранилось. Взяла связку писем и, когда он попытался забрать их у нее, с вызовом отступила назад.

— Это письма от твоей сестры, — ровным голосом сказала она. — Почему ты не открыл и не прочитал их?

Забрав у нее письма, он швырнул их в коробку.

— Не твое дело.

— Нет, мое, — горячо возразила она. — Никаких тайн, никакой лжи, помнишь, Кейн?

Но у него была своя тайна, и ужасная, а ложь стала единственным способом удержать его на плаву.

— Я сказал, что это не твое дело! — резко бросил он. Взял коробку и вышел.

Он снова стал избегать ее.

Поздно вечером, сидя на качелях, Меган закуталась в теплую куртку Кейна. Но холод был у нее внутри. Прошло три дня после их стычки, и все это время он не прикасался к ней и разговаривал, лишь когда этого требовала вежливость.

Размолвка с Кейном очень ее огорчала, к тому же беспокоил тот факт, что он скрывает от нее какие-то стороны своей жизни. Вспомнив его резкие слова о том, что у него не осталось ничего своего в доме, она стала раздумывать, не сожалеет ли он об их браке и о том, что она вторглась в их жизнь. Может, она взяла слишком быстрый темп, так много изменяя в его жизни? Ведь он столько лет жил в одиночестве…

Нераспечатанные письма от сестры, которые она нашла, его реакция на них и содержимое той коробки озадачили ее. Она вспомнила замечание Дианы о том, что Кейн никогда не отвечал на ее письма, однако же, когда она спросила его об этом, он разозлился и ушел. И у нее по-прежнему не было ответов.

Дрожа от холода и щемящего одиночества, Меган прислонила голову к цепи, поддерживающей качели. Ей не хватало тепла рук мужа, ей отвратительны были его сдержанность и ледяная вежливость, после того как она узнала, каким нежным и щедрым он может быть.

Этим вечером повторится то же, что было в последние три дня: Кейн вернется из мастерской после полуночи, полагая, что к этому времени она уже уснула… Меган вздохнула и пошла в дом. Надела тренировочный костюм, забралась в постель и сжалась в комок под одеялами. Ее ожидала еще одна долгая, холодная, одинокая ночь.