Пояс и шлем - [71]

Нет. Он ударит ножом и скроется. Но нашего убийцу такой путь не устраивал… А причина расправиться со всеобщим любимцем и баловнем судьбы Андрэ была лишь у его двоюродного брата, который в этом случае наследовал трон.

— Не только, — возразил Олег. — Явная причина имелась и у святого отца: продлить свою власть над доригианцами, внушив им суеверный страх над Демоном. Власть эта была к нашему прилету весьма шаткой. Помнишь, Антонио говорил, что на следующий год Андрэ уже не собирался исполнять этот обряд?

— Не проходит. На первый взгляд все так, как ты говоришь. Но только на первый. Ты забыл, что маскировка была ДВОЙНАЯ! Первичная — под Демона — небрежная. Зато вторичная — под сэра Галахэда — весьма тщательная. Отец Роберт был заинтересован только в маскировке под Демона. А здесь — стоило мне колупнуть черную краску на стреле, и версия с Демоном рассыпалась. И еще: смерть Андрэ ничего не давала святому отцу, поскольку наследником становился Лионель. Который абсолютно так же не верил в Демона и его посланцев… Нет, отец Роберт не мог иметь никакого отношения к убийству.

Ситуация предоставляется мне достаточно ясной. Мальчик-сирота растет в семье дяди. По всем задаткам он — лидер. Но волею судьбы рожден быть вторым. Он умнее кузена, сообразительнее и талантливее, а главное — он сознает это. Но перед именем того прибавляют заветное «наследник престола», а в будущем станут именовать «ваше величество». А Лионель как был, так и останется «его высочеством». Навсегда.

Это он воспринимал как ужасную несправедливость судьбы. Он чувствовал себя обойденным, отверженным. И мало-помалу в голове его складывался преступный замысел.

Тут еще надо сказать и о характере принца. Сначала он назло брату стремится к первенству во всем. Но вскоре ему уже мало слыть самым сильным рыцарем герцогства.

Ему мало практически безграничной власти. Теперь Лионель — мастер дворцовой интриги. Ему нравится унижать людей, сталкивать их друг с другом. Он ненавидит двоих — кузена, стоящего на пути к престолу, и сэра Галахэда — единственного из рыцарей, который может с ним потягаться.

Но Лионель уже привык действовать чужими руками. В первый раз я обратил на это внимание во время турнира. По непонятным причинам принц вдруг натравил сэра Галахэда на Дональда… Хотя нет — уже в случае с мессиром Ле Руа ярко проявились черты злобного характера Лионеля…

И вот в какой-то момент принц сходится с Триксом. Тот, во всяком случае, действительно имеет причину считать себя обойденным судьбой. Ненавидя весь мир, шут соглашается принять участие в убийстве. Обоих подгоняет тот факт, что уже нынешнее «дежурство» принца Андрэ в Белом зале может стать последним: в будущем году он наверняка откажется исполнять обряд, который считает бессмысленным…

Возможно, Лионель принимает в расчет и другие выгоды этого «предприятия».

Например, что смерть принца Андрэ возродит религиозные страхи и поможет держать вольнолюбивых дворян в «ежовых рукавицах»…

Словом, я был уверен, что убийца — Лионель. Тем более что именно он «подставил» нам Галахэда. Только здесь принц перегнул палку: вынудил рыцаря-барда петь и дал ему тем самым неожиданное алиби… После этого последние сомнения исчезли. Я только не мог понять, как он это сделал… Моя уверенность только увеличилась после того, как принц подкинул свой амулет Сергееву.

— Откуда ты узнал, что это его собственный амулет, а не убитого Андрэ? — спросил я. — Откуда ты знал, что Лионель не утащил его с тела брата?

— Потому что его утащил я сам. Ведь я сказал, — виновато произнес Грег, отворачиваясь, — что не умею фиксировать устойчивость защитного поля на твоей клавиатуре… Пришлось заклинивать клавишу тем, что оказалось под рукой. А под рукой как раз оказался амулет Андрэ. Это я его снял с шеи принца перед тем, как убежать в рубку… Он до сих пор там, в рубке управления… Лежит на панели…

— Ну ты даешь, — только и смог сказать я.

— Итак, после обвинения принца Андрэ Лионель заметался. Он подготовил все улики для обвинения в убийстве кого-то из тефисийцев, и вдруг все надо переигрывать на землян. Он поспешно придумывает новую версию, подкидывает свой амулет Сергееву, предварительно вымазав его в крови. Земной врач, по его мнению, легко мог быть обвинен в умышленном «залечивании» Андрэ до смерти. А тут еще ему помог Рик со своим запасным шлемом…

А меня этот шлем заставил снова вспомнить о недавних подозрениях. Шлем Кантоне подкинуть явно не могли… Кроме того, принц обвинял именно его, говорил о том, что поразил Кантону в сердце. А ведь этот подозрительный шрам был у лже-Кантоны именно в районе сердца!

Тогда-то я и подумал: если кровь и обрубок стрелы — звенья одной цепи, то причина и следствие здесь странным образом перепутаны, перемещены во времени…

И как только слово «время» пришло мне на ум, я уже не мог от него отвязаться. В результате и родилась эта гипотеза…

— Хорошо, но как ты дошел до способа, которым Лионель обеспечил себе алиби? Я до сих пор не понимаю, как он меня провел, — сказал я. — Я-то думал, что убийца — Вилан. Ведь именно он должен был позвать гуляющих с площади, а сделал это слуга… Следовательно, у Вилана было достаточно времени…