3 октября 1977 года
Соуэто, Йоханнесбург, Южная Африка
Я оказалась у двери через несколько ударов сердца после того, как дверь с грохотом захлопнулась. Я взялась за ручку, хотя была уверена, что Фумла заперла дверь изнутри, оставив меня на улице. Но дверь открылась безо всякого сопротивления, и я едва не упала от неожиданности. Восстановив равновесие, я бросилась по коридору за Фумлой, которая была уже в дальнем его конце. Из боковой двери вдруг вышла официантка с подносом и едва сумела увернуться от столкновения.
– Извините!
Убедившись, что стаканы и бутылки устояли на подносе, а не разлетелись с дребезгом по всему полу, я заторопилась дальше – только, чтобы увидеть, как Фумла исчезает. Догнать ее в безопасности пустого коридора не удалось, она открыла дверь в главный зал, полный людей. Ничего не оставалось, как последовать за ней.
Хорошо было бы, конечно, проскользнуть туда невидимкой, вжаться в стену, но надеяться, что на меня никто не обратит внимания, было глупо. Здешние посетители наверняка много чего повидали в жизни, но появление десятилетней белой девочки в нелегальном шалмане для черных сродни визиту инопланетянина.
Сидевший ближе всех к двери молодой мужчина удивленно взглянул на меня, и глаза его тотчас расширились, а рот приоткрылся. Двое мужчин постарше за соседним столом выразили свое удивление куда громче – изумленными криками, привлекшими внимание всей прочей компании. Сегодня в заведении было посвободнее, чем в тот день, когда сюда приходила Бьюти, зал был полон едва ли на четверть, и вскоре все посетители гурьбой собрались вокруг меня.
Кое-кто тянул шею, другие проталкивались вперед, чтобы получше рассмотреть меня. Крутившаяся на проигрывателе пластинка внезапно остановилась, напев свирели стих, игла заскрежетала – это один из официантов резко оборвал музыку. Со всех сторон неслось враждебное бормотание, но его почти заглушало мое ставшее вдруг оглушительным дыхание.
– Видите! – крикнул кто-то из сумрака. – Я же говорил, что пару недель назад видел здесь белого ребенка, а все гоготали, что я ужрался до беспамятства. А вот она! Вот белый ребенок!
Фумла, не обращая внимания на крики, высматривала кого-то в зале. Я знала, кого она ищет. Как же хорошо, что Кинг Джордж выманил Лихорадку отсюда.
– Фумла, прошу тебя! Пожалуйста, выслушай меня, я объясню.
В зале стало тихо, все глаза были устремлены на нас.
Фумла разразилась потоком сердитых слов на коса, которых я не поняла, уж слишком быстро она говорила. В толпе снова заворчали. В зале было не продохнуть от табачного дыма, он незаметно прокрался в меня и застрял в горле. Мне и так было страшно в комнате, полной черных, а от удушающего дымного тумана я и вовсе распсиховалась. Я неловко переступила с ноги на ногу, takkies приклеились к чему-то липкому на полу.
В зале было жарко, явно не для джинсов и кофты, но я понимала, что нельзя замечать все эти мелочи; если я хочу хотя бы попытаться донести свои чувства до Фумлы, то должна сосредоточиться на словах. Но, прежде чем я снова взмолилась, у меня над головой грянуло:
– Что здесь происходит?
Я обернулась. Надо мной нависала огромная женщина в тюрбане, одна рука упирается в широченное бедро, на лице недоверие пополам с изумлением.
– Мама Жирняга, – выдавила я.
Женщина моргнула от удивления, ее блестящие губы искривились в улыбке.
– Ну, моя дорогая, похоже, я в невыгодном положении в своем собственном кабаке. У меня тут такая неожиданная гостья, знает, кто я такая, а ведь мы не были официально представлены друг другу. – Женщина подалась ко мне, колыхнувшись всей своей массой, протянула руку, и с десяток браслетов звякнули на запястье. – Ну что же, давай сделаем это как подобает. Я Мама Жирняга, Королева шалмана в этом в высшей степени изысканном обществе. А ты, моя милая, кто?
– Я Робин. Робин Конрад. Рада знакомству, ваше величество.
Я пожала протянутую руку и только потом вспомнила, что перед особой королевской крови надо сделать реверанс. Отпустив руку Мамы Жирняги, я низко присела и склонила голову. В толпе захихикали.
Мама Жирняга рассмеялась, и валики под ее подбородком затряслись.
– “Ваше величество”, слышали? Это дитя знает, как вести себя в присутствии особ королевской крови.
Снова раздались смешки, но я к ним не присоединилась, потому что не поняла шутки.
– А теперь объясни, что белый ребенок делает в моем королевстве?
– Я пришла поговорить с Фумлой, Королева Жирняга.
Женщина перевела взгляд с меня на Фумлу и нахмурилась.
– Зинзи, – со значением произнесла она, и я вспомнила, что Фумлу тут зовут иначе, – объяснись, пожалуйста.
Фумла заговорила на коса, но ее речь снова оказалась слишком стремительной, чтобы я что-то поняла. Но что бы она ни говорила, ее слова рябью волнения пробежали по залу, раздались выкрики. Мама Жирняга подняла руки, словно дирижируя оркестром, и все тотчас успокоились. Она повернулась ко мне:
