Повстанцы - [41]

Немного спустя они увидели на середине дороги повозку. Она с трудом двигалась, еле выдирая колеса из застывающей грязи. Шестеро замедлили шаг. На повозке, кроме возницы, сидели трое, еще трое шлепали по бокам.

Дзидас грозно взмахнул своей дубиной.

— Ребята, — зашептал он, — мы бы их — голыми руками!

— Чтоб только наши поспели мостик разобрать, — отозвался Норейка.

Дзидас в этом нисколько не сомневался:

— Поспеют. Верно, они уже там.

Повозка еле ползла. Слышно было, как возница ругает и хлещет коней. Двое слезли с воза, чтобы лошадям стало легче. Дзидасова шестерка остановилась под деревьями переждать, пока чужаки немного отдалятся. Дорога была совершенно пуста, завывал пронзительный ветер, на западе просветы в тучах расширились и показался красный, как раскаленный уголь, край солнца. Но на земле от этого стало еще темнее и сиротливее. Огромные черные тени потянулись по полям и лугам, а вся окрестная долина утонула в сумраке.

На повороте повозка скрылась из глаз. Шестеро снова прибавили шагу. Большак исчезал в кустарниках. Ничего не было видно, но ясно слышались голос возницы, хлопанье кнута и фырканье лошадей.

Минуту спустя крестьяне вздохнули с облегчением. Они добрались до луга, откуда под прикрытием кустов ольхи и ракиты можно было незаметно наблюдать за повозкой. Ров и мостик уже где-то неподалеку.

Внезапно из ракитного куста вынырнул Винцас Бальсис.

— Ну, как? — спросил Дзидас. — Удалось?

— Удалось, — прошептал Винцас. От волнения у него дрожали руки, сжимавшие палку.

— Сколько вас там?

— Пятеро.

— Пранайтис тут?

— Тут. В кустах, при дороге, недалеко от мостика.

Дзидас остановил своих:

— Ребята, у кого нож?

Нож оказался у Винцаса.

— Ладно. Как только набросимся на жандармов и стражников — кидайся к Пятрасу и перережь веревку.

Все сжали дубины. Норейка вытащил топор. Но Дзидас предупредил:

— Ребята, осторожно — насмерть не бейте. Меньше будет беды. И надобности в том нет. Смотрите, как бы они не выстрелили. Хватайте их за пистолеты. Только Пятраса освободим — обратно в кусты, и каждый кто куда. Винцас, ступай к своим. Вы сами не начинайте — обождите нас. Слушайте, когда сова крикнет. Это — знак.

Винцас исчез в кустарнике, а шестеро осторожно, издалека огибая повозку, быстро двинулись ко рву. Спрятались в ракитнике недалеко от большака и того места, где недавно находился мостик, а теперь только бревна, чурбаки и обрезки досок валялись на берегу. Ров шириной сажени в две, полный клокотавшей воды, стал неодолимым препятствием и для пешего, и для подводы. Солнце совсем зашло, в долине сгустился сумрак.

Вскоре у канавы остановилась повозка. Послышались проклятия:

— Что за дьявол!.. Моста нет! Водой снесло?.. Ну и порядки!.. Что теперь делать? Эх, сволочье!

Жандармы и стражники, нагнувшись, глядели в воду, рассуждали и советовались, позабыв о пленнике на возу.

Вдруг в кустах заухала сова. Кучка мужчин, словно выросшая из-под земли, сразу кинулась к стоявшим у канавы. В то же мгновение двое жандармов кубарем свалились в воду, а стражники беспомощно отбивались от облепивших их теней.

Винцас бросился к повозке и перерезал веревку на руках у брата. Пятрас скатился с сиденья, подбежал к дерущимся, сгреб в охапку стражника и швырнул в ров. Но тут воздух прорезал свист. Пранайтис с Дзидасом оттолкнули Пятраса, охваченного боевым задором, другие тоже метнулись в кусты, затрещали сучья, загудела земля под конскими копытами. Нападавшие, как призраки, скрылись во мраке.

Выкарабкавшиеся из канавы конвоиры, ляская зубами, подпрыгивали, отряхивались, размахивали руками, грозились неведомо кому и ругались непотребными словами. Как добраться через этот проклятый ров до поместья? Оно тут же, поблизости. Наконец удалось перекинуть над водой одно из уцелевших бревен и перелезть на ту сторону. Возница повернул обратно в поисках кружной дороги.

Управляющий Пшемыцкий, проверив перед сном запоры, спешил в свою комнату во флигеле — уже совсем стемнело и очень похолодало. Вдруг ему показалось, словно от дороги кто-то бежит. Он разглядел в темноте пятерых мужчин. Напуганный пан Пшемыцкий юркнул в свое жилище, поспешно заперся и подпер двери. В такое тревожное время как не испугаться, когда ночью к тебе бегут пятеро неизвестных!

Крепкие удары в дверь, сопровождаемые не менее крепкими выражениями, убедили управителя, что он опасался не зря. Некоторое время Пшемыцкий стоял за печкой, не отзываясь, но стук стал таким грозным и настойчивым, что дольше молчать показалось невозможным.

— Кто там? Чего надо? — спросил он наконец, придавая голосу суровый оттенок.

— Жандармский вахмистр из Кейдан и сурвилишкская полиция! Отворяй, черт подери, мы промокли, закоченели! Живо, а то двери высадим! — орал скрипучий голос.

Управитель еще колебался, но на шум подоспели Мотеюс с Пранцишкусом и подтвердили, что в дверь стучатся блюстители порядка.

Пшемыцкий открыл, пятеро мужчин ввалились в комнату, а за ними показались изумленные лица Мотеюса и Пранцишкуса.

Управляющий был весьма озабочен происшествием у канавы. Мостик еще днем был в целости, он сам ездил верхом по этой дороге. Ясно — организован налет, чтобы отбить арестованного. Налет удался. Необходимо немедля доложить пану Скродскому. Еще, чего доброго, могут и на поместье напасть.