Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина - [119]
Несмотря на строгие предписания, за определенную плату для работ из острога выпускались даже заключенные, приговоренные к смертной казни. Таким образом в 1749 году из Сыскного приказа сбежали четверо «смертельных» колодников. Как показало расследование, они заплатили караульному сержанту Ивану Шульгину, чтобы тот выпустил их вместе с товарищами по несчастью убирать территорию Сыскного приказа. Тюремный староста Тимофей Афанасьев через несколько часов после побега арестантов рассказал: «Сего 11 марта по полуночи в 11 часу содержащиеся при оном приказе в Большом остроге колодники Федор Степанов, Яков Неклюдов, Михайла Бухтеев, Петр Карпов, Михайла Филимонов просили обретающегося при оном Сыскном приказе сержанта Ивана Шульгина, чтоб выпустить их для чищения помету, по которым словам оной сержант ис того острогу оных колодников велел выпустить. Токмо де он, Афонасьев, ему, Шульгину, про тех колодников, что их не надлежит выпускать, объявлял. И потому оной Шульгин ему, Афонасью, сказал: „Разве де ты большой?“ И за тот невыпуск хотел ево бить палкою. И он, Афонасьев, убоясь того, тюремные двери отпер и означенных колодников по приказу реченного сержанта Шульгина выпустил, токмо о том обер-офицеру не объявлял простотою своею». После работы четверо приговоренных к смертной казни отпросились у того же караульного сержанта сходить в ближайший к Сыскному приказу кабак — возле Москворецких ворот, «что словет Солянка». Но обратно уже не вернулись ни смертники, ни четверо охранявших их солдат[582].
О выпуске из острога арестантов, согласно инструкции, следовало сперва доложить караульному офицеру, потом записать их имена в специальную книгу и отпускать их не иначе как в нашейных цепях и с двумя солдатами-конвоирами. Караульные солдаты и офицеры должны были строго следить, «чтоб те колодники по рядам, и по кабакам, и по дворам никуды не ходили, кроме того места, куда оне посланы»[583]. Но в реальности многие формальные процедуры опускались и колодников выводили из острога и без записи, и без ведома караульного офицера, по одной лишь договоренности с капралом или канцелярским служащим, и без нашейной цепи или вовсе без всякой заковки, под охраной одного солдата, а иногда и вовсе без всякого караула, под честное слово. Таких примеров очень много, приведем только несколько случаев.
Двадцать девятого мая 1747 года содержащийся в Сыскном приказе беглый рекрут Никита Мельников обратился к караульному капралу Федору Золотому, чтобы тот сходил в присутствие и попросил канцеляриста Ивана Фомина, в чьем повытье находилось его следственное дело, вызвать подследственного к себе. По распоряжению повытчика колодника вывели из острога и доставили в присутствие якобы для какой-то следственной процедуры. Там арестант уже лично попросил канцеляриста «отпустить ево для взятья хлеба до лавки». Фомин велел капралу «объявленного Мельникова для взятья ему хлеба отпустить на самое малое время». Капрал же «простотою своею» отправил преступника за территорию приказа без нашейной цепи, в одних ножных кандалах, без записи в журнал и без доклада офицеру, под конвоем лишь одного солдата Григория Мокрицына, которому приказал «с тем колодником сходить поскорее, а до которого места иттить, не сказал». Они направились «за Яузские ворота в Семеновскую слободу, что в Таганке… незнаемо на чей постоялой двор», где колодник просил у разных людей «на хлеб», а один сердобольный подал «на хлеб денег с гривну и поил их вином»[584]. Очевидно, такого рода вояжи чиновники и караульные офицеры Сыскного приказа организовывали колодникам отнюдь не бесплатно.
Иногда за мзду караульные офицеры отпускали арестантов в город даже без какой-либо определенной цели. Так, в 1737 году дежурный прапорщик Яков Зловидов отправил из Сыскного приказа «прогуляться» дворового человека Михаила Ординовского. Примечательно, что тот был вообще никак не закован и охранялся лишь одним караульным солдатом. Прапорщик потом утверждал, что он отпустил Ординовского «в дом помещика своего для взятья хлеба». Однако конвоировавший преступника караульный солдат Терентий Степанов так и не понял ни цели, ни конечного пункта прогулки: «…сего августа 18 числа, то есть в четверток, в обедни… по приказу… прапорщика Якова Васильева сына Зловидова послан для караулу колодника… которой отпущен был по приказу оного прапорщика… а для чего и куды имянно отпустил, о том он, Зловидов ему, Степанову, имянно не сказал».
Куда же отправилась эта парочка — незакованный арестант и караульный солдат? Терентий Степанов рассказал, что они сперва «пошли за Яузские вороты в Таганку для гуляния, и были в той Таганке часа с два, и потом с той Таганки пошли… за теми ж Яузскими вороты в приход церкви Всемилостивого Спаса, что словет в Гончарах, к нему, Степанову, на квартиру… и с ним, Ординовским… в той квартире ево обедали. И, пообедав… пошли в город на Красную площадь, и по полудни часу в другом оной Ординовский с ним, Степановым, пришли в Кремль на Потешной двор, а зачем ходили, того он, Степанов, не знает». Как видно, арестант и его конвоир за время этой прогулки успели подружиться. Но в конце концов Ординовский огорчил своего нового друга — скрылся от него в толпе
