Повседневная жизнь старой русской гимназии - [12]

Вообще от этих особ, кроме вреда, для дела ничего нет. Такие факты нервируют гораздо больше, чем какие-нибудь выходки учениц, а это, конечно, сказывается и на занятиях, хотя сегодня я занимался вполне спокойно.

14 октября

Начальница, желая быть чем-то вроде «короля-солнца», стремится показать ученицам, что она источник всех благ. Состоя членом благотворительного Общества «воспомоществования учащимся», она и из пособий, выдаваемых через нее этим Обществом, стремится создать себе пьедестал то читая нотации, то говоря о неблагодарности, так что ученицы иногда даже избегают обращаться в это Общество через нее. Еще недавно она заявила одной ученице, что ей отказано в пособии (эта ученица у ней не в фаворе, так как девица, чуждая низкопоклонства и прямая). На поверку же оказалось, что Общество и не разбирало ее прошения. А между тем ученица хотела уже оставить гимназию за неимением средств. И вот, когда начальницу уличили, она вынуждена была сказать об этом и ученице; а потом хвалилась, что она уговорила ее остаться. Сегодня узнал другой аналогичный факт. Учительница Н. П. рекомендовала в качестве репетиторши в одно семейство ученицу П., девушку, ныне осиротевшую и без всяких средств. П. начала уже заниматься. Начальница же, не расположенная к П., послала на ее место другую ученицу, которая в уроках не нуждалась и вообще как репетиторша стоит гораздо ниже П., у которой таким образом насильно отбили урок. Поступок, без сомнения, некрасивый, тем более что здесь произвол начальницы задевает не только частную жизнь учениц, но даже их родителей, ищущих репетиторов, и педагогов, которые ничуть не меньше начальницы могут разобраться в том, кто больше нуждается и кто способен лучше заниматься.

15 октября

Сегодня приглашала меня на именины одна ученица VII класса, в доме которых я раньше бывал, так как был хорошо знаком с ее двумя старшими сестрами, которые тоже окончили курс у меня. Но их теперь здесь нет. Идти же к В. я не счел удобным. Правда, она девушка славная и знакомством с ней учителя никогда не стали бы злоупотреблять. И если бы дело было в первые годы моей службы, когда я считал возможным бывать у учениц, смотря на них как на младших товарищей, я, конечно, не задумываясь пошел бы туда, куда хотел, так как ничего плохого или предосудительного в этом нет. Но минувшие годы убедили меня, что в отношении к ученицам надо быть крайне осторожным. Личное знакомство с той или другой из них становится сейчас же достоянием всей гимназии, а потом и всего города, вызывая всевозможные пересуды. В наших мелких провинциальных городах нет более любимого занятия, даже и среди образованной публики, чем сплетни. Достаточно пройти здесь с кем-нибудь по улице или поговорить лишний раз, как сейчас сочинят, что ты женишься, а то не остановятся даже и перед еще более гнусными сплетнями. Я лично уже достаточно свыкся с этими сплетнями, но делать (хотя и невольно) объектами их других лиц, особенно своих учениц, я вовсе не желаю. И вот поневоле приходится поступиться прежним идеалистическим представлением об отношении между педагогом и ученицами, приходится избегать личных знакомств с ними и ограничиваться только официальными отношениями.

Крест учителя-словесника

16 октября

Я как-то читал о почтальоне, которому до того надоел ежедневный однообразный труд разноски писем, что однажды на Пасхе или на Рождестве, подавленный мыслью о предстоящей разноске целых сотен поздравительных писем, он утопил в реке сумку, набитую этими письмами.

Нечто подобное испытывает и наш брат, педагог, обреченный целые вечера посвящать чтению и исправлению ученических сочинений о разных Онегиных, Чацких, Гамлетах, Макбетах, о которых писали на разные лады и в прошлом, и в позапрошлом году. Ученические работы — это настоящий крест учителей русского языка. Ни по одному из других предметов нет такого количества письменных работ, как по русскому языку и словесности. Ни у одного из преподавателей не отнимают они столько времени, заставляя сидеть за ними целые вечера и посвящать этому почти все праздники. А между тем за этот труд, поглощающий столько времени и сил, полагается лишь самое мизерное вознаграждение. За исправление работ целого класса но 20 рублей… в год! Да и то еще ныне вышло «разъяснение», что из этих сумм следует делать вычеты в пенсионный капитал.

Последнее время я все почта вечера посвящаю этой работе. Но не скоро подвигается она. Сочинения в моих классах (старших) уже большие; домашние редко меньше двух листов; а исправлять их надо всесторонне: и со стороны содержания, и со стороны плана, и со стороны стиля и орфографии. Классы притом у нас в гимназии многолюдные (редко меньше 40 человек). И даже при минимальном количестве сочинений приходится проверять в каждую четверть 10–12 работ. Но еще скучнее будет работать, когда в следующую четверть пойдут «исправления» старых работ; я требую от учениц исправлять все неправильные выражения, выписывать в исправленном виде фразы с неправильной пунктуацией и переписывать по нескольку раз исправленные орфографические ошибки. Для улучшения стиля и орфографии учениц я считаю такие исправления необходимыми; но зато сколько труда — и труда однообразного, скучного — прибывает с проверкой этих «исправлений». Самые темы, конечно, стараешься разнообразить; но в общем выбор их все-таки очень ограниченный, так как даю я обычно из курса (исключения редки; например, по одной в классе), и притом каждая тема (в начале года) представляется на утверждение окружного начальства.