Повседневная жизнь современного Парижа - [16]

Вот самые знаменитые забастовки за последние тридцать лет: забастовка фермеров 22 марта 1982 года. 100 тысяч человек прошли от площади Нации до Порт-де-Пантен. 30 сентября того же года забастовка представителей свободных профессий — 50 тысяч человек продефилировали от площади Фонтенуа до Пале-Рояль. Забастовка работников общественного транспорта и компании EDF (Электричество Франции) с декабря 1986-го по январь 1987 года обошлась государству в 20 миллиардов франков (более 3 миллиардов евро). 13 октября 1988 года по улицам прошел миллион манифестантов с требованием повышения заработной платы медсестер. В 1989 году произошла самая большая с 1968 года забастовка работников таможни и финансовых агентов. В 1990–1991 годах постоянно бастовали медсестры. Во время одной из забастовок, 30 октября 1991 года, они установили палатку на авеню де Сегюр. «На 48 часов», — сказали тогда манифестантки. Но палатка с подменяющими друг друга сестричками простояла 1469 дней! В декабре 1997 года безработные заняли множество ассоциаций по устройству на работу ANPE и ASSEDIC в Париже и по стране. Их требование — 3 тысячи франков (500 евро) для каждого безработного. 20 января 2004 года прошла забастовка работников железных дорог, компании «Электричество Франции», парижских аэропортов и парижских почтальонов. 18–19 января 2005 года — забастовка работников общественного транспорта и парижских аэропортов с требованием сокращения рабочей недели и повышения зарплаты. На улицы вышло от 570 тысяч до миллиона манифестантов. Минимальное количество манифестантов указывается обычно полицией, снимающей манифестации с вертолета, а максимальное — синдикатами (профсоюзами), манифестацию организовавшими. Реальные данные находятся где-то посредине.

Осенью 1999 года фермеры из Крестьянской конфедерации Франции заняли в знак протеста здание компании «Вивенди». В 2007 году в течение нескольких недель бастовали работники железных дорог. Забастовки эти часты — около 400 ежегодно в разных районах Франции, но та забастовка отличалась особенным размахом. В один из забастовочных дней из-за срочной поездки я оказалась на Лионском вокзале. Больше половины поездов были аннулированы. Мой состав сердито пыхтел на путях, но двери вагонов оказались закрыты. Озабоченный кондуктор бегал по платформе и на все вопросы скороговорочкой отвечал: «Un instant, madames, messieurs! Un instant!»[1] Через сорок минут двери открылись и пассажиры расселись. Появился запыхавшийся кондуктор и радостно сообщил: «Мадам, месье! Не волнуйтесь, поезд скоро отправится». — «Кого ждем?» — «Машиниста». — «А где же он?» — «Пока не знаю. Его ищут. Как только найдется один не бастующий — сразу поедем, мы первые на очереди!» Через полчаса поезд тронулся, пассажиры облегченно вздохнули, а в громкоговорителе моментально загудел голос: «Железные дороги Франции приветствуют вас, приносят свои извинения за возникшие неудобства и желают хорошего путешествия». Забастовки забастовками, а вежливость во Франции — прежде всего.

За последние 80 лет условия работы французов улучшились. Много для этого сделали профсоюзы. Они руководят всеми забастовками и манифестациями и получили монополию вести переговоры с начальством. Встречаются они с боссами часто. К примеру, представители синдикатов работников железных дорог — SNCF (в общей сложности там работает 1100 синдикалистов) за 1997 год общались с начальством 4500 раз! Понятно, что при таком напоре многого можно добиться. В 1936 году вышел закон о сорокачасовой рабочей неделе и ежегодном двухнедельном оплачиваемом отпуске. До этого французы трудились по 10 и 12 часов в день и каникул не знали. Во время войны о законе никто не вспоминал, но в 1946 году он вошел в силу. Тогда же было решено держать на каждом предприятии врача для наблюдения за здоровьем работающих и уравнять зарплаты мужчин и женщин (последнее до сих пор соблюдается не повсеместно). В течение последующих пятидесяти с лишним лет выходили все новые законы, упрощавшие и улучшавшие жизнь рабочих. Последние получили право на забастовку, страховку в случае потери места, пятинедельный оплачиваемый отпуск, 39-часовую рабочую неделю.

Апогеем в 2000 году стал закон Обри, легализировавший 35-часовую рабочую неделю. Параллельно легальное максимальное время рабочей недели сократилось с 46 до 44 часов. Этот закон неприятно поразил стариков, помнивших, как по 50 часов в неделю, порой без выходных, вкалывали их родители. И сегодня ремесленники, коммерсанты и хозяева фирм работают по 55 часов, а руководящие работники не менее 45 — иначе нельзя, разоришься. Остальным французам закон пришелся по душе. И не только потому, что они не маньяки труда (во Франции работает лишь половина населения старше 15 лет), но и потому, что им понравилась идея: если работы не хватает, то ее надо разделить и с безработицей будет покончено. Безработица осталась, жизнь подорожала, и президент Саркози предложил новый лозунг: «Работать больше, чтобы зарабатывать больше». Поскольку половина всех рабочих и служащих во Франции получает меньше 1450 евро в месяц, то предложение было принято с энтузиазмом и сегодня немало парижан работает значительно больше, чем 35 часов в неделю. Но с соблазнительным лозунгом вышла неувязка. Налоговая инспекция подсчитала заработанное сверхурочниками и выписала им такие налоги, что в результате они получили меньше, чем до того, как стали «стахановцами». Возмущенные люди вышли на улицы с лозунгами: «Работать больше, чтобы зарабатывать меньше?», а рейтинг президента сильно упал.