Повседневная жизнь советских писателей, 1930—1950-е годы - [50]

Дом отдыха имел 17 комнат, включая помещения для персонала и общего пользования. В них размещалось 56 человек Не хватало кроватей и постельного белья, часть отдыхающих спала на узких раскладных деревянных койках. Положение усугублялось тем, что были проблемы с водоснабжением. Из-за большого количества детей, постоянно находившихся в Малеевке, не могло и речи идти о нормальном отдыхе и работе. Из общего количества отдыхающих писатели составляли только 10 процентов, остальные — их жены, дети, тещи и другие родственники.

В середине тридцатых годов Литфонд построил в Малеевке еще одно здание, которое писатели прозвали «крольчатником». Но деньги на его строительство были потрачены напрасно — он не рухнул сам лишь потому, что его сожгли фашисты во время оккупации. Дело было в том, что «дом был выстроен из зараженного дерева. Изнутри бревенчатых стен неслось тонкое однообразное пиликание без устали точившего древоточца… И вдруг звон этот обрывался и на пол, на подоконник, а то даже прямо на стол писателя шлепался черный жук древоточец, просверливший из бревна выход на божий свет»^[338]. Так что обстановка в Доме творчества не очень-то способствовала вдохновению.

Еще одной проблемой этого заведения была деятельность его руководства, закрывавшего глаза на процветавшее там воровство: «Директором был простодушный, невежественный человек… Только позднее стало известно, что незадачливый директор и не замечал, что служащие малеевского дома бесстыже выносят из дома корзины уворованного добра. Кормили нас тогда иногда даже голодно. В столовой то и дело вспыхивали протесты».

В отчете ревизионной комиссии Литфонда за 1936 год и первую половину 1937 года деятельность Дома творчества в Малеевке подверглась резкой критике. Отмечалось, что его работникам были свойственны пьянство, грубость, рвачество. Из-за этого проистекала большая текучка кадров. Отдыхающим и обслуживающему персоналу было трудно найти общий язык, так как большинство сотрудников были малограмотными (специальную подготовку из 58 человек имели только трое — сестра-хозяйка, механик и бухгалтер, остальные не имели никакой специальности). В комнатах не было этажерок и шкафов для платья, зеркал. В Доме отсутствовало радио, а библиотека не пополнялась книжными новинками. Все помещения освещались с помощью керосиновых ламп, канализация отсутствовала, уборные находились в антисанитарном состоянии. В примитивной бане располагалась и прачечная. В помещениях для хранения продуктов находились также сапожная мазь, хомуты, гвозди, было много пыли и паутины. При Доме творчества было подсобное хозяйство: девять коров, дававших небольшой удой, и беспризорный свинарник, в котором кое-как выращивали молодняк.

Особое возмущение авторов отчета вызывал тот факт, что во всем Доме не было ни одного портрета вождей партии и правительства.

В архиве удалось обнаружить стихотворение, посвященное этому, по-своему знаменитому, Дому творчества. Приводим отрывки из него исключительно в качестве исторического источника, не вдаваясь в оценку художественных достоинств этого опуса:

И. А. Белоусов

МАЛЕЕВКА (в прошлом и в настоящем)

Малеевка! — давно известный

Литературный уголок.

Здесь Гольцев некогда с Лавровым

Тянули коньячок,

Здесь Гиляровский с табакеркой —

Где Вертушинки берега,

Сидел и разводил клубнику, —

Порой устраивал бега:

Его «орловец» в перегонку

С ямщицкой тройкою бежал…

Бывал здесь Чехов у Лаврова,

И Рубинштейн здесь Н. — бывал.

Но тих был дом — и коллектива

Тогда он вида не носил, —

Лавров сидел зимой и летом

Сенкевича переводил.

Ушло былое. И толпою

Пришел сюда советский строй.

Чтоб отдохнуть душой и телом

От шумной жизни городской.

Дав нам довольно обстоятельную историческую справку, автор описывает жизнь в Малеевке в тридцатые годы. Любимые занятия отдыхающих в часы досуга: сбор земляники, отдых в гамаках, крокет и игра в городки. В дождливые дни устраивали чтения вслух «по примеру московских зимних вечеров».

Порою делается смычка

С рабочим людом — «1-й Май»

Нас пригласит к себе на вечер —

Иди, рассказывай, читай.

И были там: Гуревич, Райзман,

Иванова и Беренгоф,

Горшков, всегда читать готовый

Хоть целый том своих стихов.

Поутру встанешь, — видишь — Ганшин,

Имея деловитый вид,

С помойной чашкой на свиданье

К свинье таинственно спешит.

Чтобы проверить все порядки,

Порой приедет невзначай

Как представитель от Литфонда

Сам Афрамеев Николай.

С «пожарной лестницей» Богданов —

Приехал рыбу ей ловить, —

Хотел успехом рыбной ловли

Всех рыболовов удивить.

Вот он стоит как изваянье,

Надевши синие штаны, —

Его и думы и мечтанья

Одною рыбою полны.

Мечта — туман перед восходом, —

Его съедает солнца зной, —

Мечтал о щуках и налимах,

Но рыбки не поймал одной.

И лишь нашел осуществленье

Мечты несбыточной своей:

В пруде он выловил с десяток

Перед отъездом карасей, —

Но Таньшин — верный страж хозяйства —

Узрел ущерб хозяйству тут

И все Богдановы трофеи

Обратно выпустил он в пруд^[339].

23 марта 1934 года санаторий № 1 в Коктебеле в соответствии с волей М. Волошина, завещавшего это здание литераторам, было решено именовать Домом поэта. Приезжали сюда на отдых преимущественно крупные писатели. Ленинградскому отделению Союза писателей было предоставлено десять постоянных мест. Здесь же могли отдыхать известные архитекторы, музыканты и художники, которые были лично знакомы с Волошиным. Открывшимся музеем поэта руководила его жена — М. Волошина