Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и «сухого закона» - [7]
Самопожертвование, страдания, усилия — вот слова войны, которые американцы не употребляли уже долгое время; эти слова объясняли, на какие жертвы нужно идти во имя общей победы. К счастью, рост экономики явился хорошим стимулом. Что собой представлял хороший американец в 1918 году? Он или сражался где- нибудь в Европе, или, оставшись в стране, производил продукцию для войны, ограничивая себя во многом и питая уверенность в том, что задача Америки — помочь цивилизованному миру.
Завершение крестового похода
Крестовый поход завершился внезапно 11 ноября 1918 года. Переговоры о перемирии начались за месяц до этого, но сражения продолжались. Американские солдаты, преодолев первоначальную неопытность, начали наступление на Седан. Командующий американским корпусом генерал Першинг определил главную цель наступления — Берлин. Близок день, считал он, когда американский экспедиционный корпус станет основой союзнических армий, а президент Вильсон — бесспорным лидером коалиции.
Нет сомнения, что известие о перемирии вызвало огромный энтузиазм у всех американцев. Но США напоминали стайера, который, набрав темп для преодоления пятикилометровой дистанции, был вынужден остановиться, пробежав один километр. Какое количество неизрасходованных резервов! Сколько неудовлетворенных амбиций! А затем сожаления быстро исчезли и возникло совершенно иное чувство. Так как война закончилась, настало время вернуться домой и снова привыкать к «нормальному образу жизни». Великий крестовый поход завершен.
В ноябре 1918-го американцы ощущали себя одновременно богатыми и победителями и вели себя так, словно ничего не произошло в мире с лета 1914-го. В то же время они были глубоко убеждены, что истинные победители — они, и считали неудивительным, что союзники недооценивают важную роль американцев, поскольку, как правило, всегда стараются избежать ответственности за поражение, но спешат приписать себе решающий вклад в победу. В сущности, в этом и заключались корни разногласий в Старом Свете. Но главным было заставить Германию и Австро-Венгрию согласиться на перемирие.
Добрые дружеские отношения времен войны сохранялись недолго, разве что в воспоминаниях. Американцев встречали во Франции с распростертыми объятиями. Они, в свою очередь, проявляли большую симпатию к населению, сочувствовали рассказам о тяжких испытаниях, выпавших на долю Франции во время войны, играли с детьми, угощали их сладостями. Они влюблялись во француженок, что привело к многочисленным бракам в 1918–1919 годах. Перемирие изменило все. Грубые, транжиры, невоспитанные эти американцы! Скупые, лицемерные, грязные эти французы! Солдаты Першинга, оккупировавшие Рейнскую область одновременно с англичанами и французами, находили немцев чистоплотными, полными достоинства, жертвами грубости победителей. Одним словом, французы больше не нуждались в sammies («самми»).[17] А американцы, покинув froggies (лягушатников),[18] мечтают скорее вернуться в Новый Свет.
Возвращение произошло в кратчайшие сроки. За несколько месяцев почти все экспедиционные корпуса покинули Европу, за исключением подразделений на территории Германии. Вернувшиеся войска встречали аплодисментами. В Нью-Йорке израсходовали тонны бумаги для выражения своей признательности и восхищения. Всюду, в больших и маленьких городах, как только появлялись войска, тысячи людей высыпали на улицы приветствовать их. И, действительно, было чему радоваться — американская армия XX века родилась! США стали теперь полноправным членом сообщества великих держав. С этой точки зрения, не стали придавать особого значения событиям 1917 года. На Востоке — революция большевиков и рождение Советского государства. На Западе — участие американцев в европейской войне впервые с момента существования независимых Соединенных Штатов Америки. А между ними — ослабевшая Европа, перекроенная в соответствии с национальными принципами и интересами великих держав, более неспособная диктовать свои законы миру.
Между тем среди большинства американцев гордость за победу сопровождалась поразительным безразличием к судьбам Европы. Президент Вильсон предложил союзникам свои знаменитые «Четырнадцать пунктов», а Германия обратилась к нему с просьбой быть посредником в переговорах о перемирии. Вильсона бурно приветствовали в Париже, Риме и Лондоне. Его именем называли мосты, авеню, даже детей. Все это было очень отрадно. Однако американцы слабо понимали важность идей Вильсона. Переговоры в Париже, неизбежные уступки, секретная дипломатия, коллективная ответственность в составе Лиги Наций — на самом деле это их не интересовало и даже вызывало некий страх. Американцы 1919 года вовсе не имели желания ни превратиться в полицейских мира, ни даже заботиться о мире. Пацифизм снова набрал силу и овладел массами. Разочарование, вызванное державами- победительницами в Европе, усилило безразличие к международной политике, тогда как конфликт между демократами и республиканцами обострил напряжение и усложнил ситуацию внутри страны. Наконец, в сентябре, после поездки с выступлениями по Западу США, Вильсон тяжело заболел и лишился возможности убедить соотечественников в своей правоте. Мнение американцев резко изменилось — война была всего лишь эпизодом, отклонением от «нормальной жизни».
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.