Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала - [14]
СУДЬЯ. Что же потом было?
ГОРОДОВОЙ. Поймав, я вернул его назад и говорю: «Покажи, что нашел. Ежели пустое или дурное что, тут же бросим и больше ничего. А ежели дорогое, надо представить, а не кидаться наутек от полиции». Мы зашли в лавочку, там был старший городовой, я ему и представил их обоих.
СУДЬЯ. А кто указал, что пакет у Иванова в рукаве?
ГОРОДОВОЙ. Сказал-то Павлов, а как пристали к Иванову, он сам вынул пакет из рукава.
СУДЬЯ. Положительно помните, что Иванов хотел от вас скрыться?
ГОРОДОВОЙ. Точно так-с. Хоть он и говорил после, в квартале, будто торопился объявить в канцелярию обер-полицмейстера, но это неправда. Первое — не в ту сторону побег, другое — так бежал, что я с трудом его догнал.
СУДЬЯ (Иванову). Вы, Иванов, согласны уступить Павлову половину этих денег?
ИВАНОВ. Этого я не знаю. Нашел я один, решительно один, бежать и не думал, а торопился только к обер-полицмейстеру. Павлов себя пристраивает к находке совершенно неправильно. Я, чем признавать, что мы вместе нашли, не прочь лучше отдать всю эту часть тому, чьи деньги, нежели Павлову.
ПАВЛОВ (Иванову). Нашел я так же, как и ты. Ты только схватить успел пакет у меня из-под ног.
СУДЬЯ. Что вы намеревались убежать, подтверждает и городовой, который объяснил, что о найденных вами деньгах ему сообщил Павлов. Следовательно, Павлов действительно видел, как вы подняли пакет. А как скоро он это видел и через городового остановил вас, то, само собою, разумеется, имеет право быть участником в дележе с вами.
ИВАНОВ. Как вам угодно, а я хочу по закону.
СУДЬЯ. Павлов, кроме того, говорит, что вы у него из-под ног вырвали пакет. Вы это решительно отвергаете. Человека, который мог бы подтвердить это обстоятельство в вашу или Павлова пользу, нет. Поэтому весьма трудно решить, кто именно из вас нашедший, и разрешение этого вопроса может продолжаться долго. Но чтоб теперь же кончить между вами этот спор миром, я и спрашиваю добровольного вашего согласия, как разделить деньги, оставляя в стороне то обстоятельство, что вы, очевидно, хотели скрыться.
ИВАНОВ. Я предоставляю все на ваше усмотрение.
СУДЬЯ. Я предложил бы эти деньги разделить между вами и Павловым пополам.
ИВАНОВ. Пускай Павлов прежде присягнет, что мы их нашли с ним вместе.
СУДЬЯ. Он — истец, и я предлагать ему присягать не вправе. Если ж, вследствие вашего предложения, он на это согласится, может присягать.
ИВАНОВ. Полагаюсь на ваше распоряжение.
СУДЬЯ. Повторяю: пополам обоим.
ИВАНОВ. Как угодно, правительству я не противлюсь.
СУДЬЯ. Я желаю только, чтобы вы пришли к соглашению, а вовсе не требую подчинения моему решению.
ИВАНОВ. По моему мнению, с Павлова и 25 рублей довольно.
СУДЬЯ. Нет, слишком мало. (Павлову.) А какую сумму — желали бы вы получить с тем, чтобы прекратить дело?
ПАВЛОВ. Не могу знать-с. Только я, ваше превосходительство, как увидел, что он поднял деньги-то, так закричал городовому. Он стоял среди проспекта.
СУДЬЯ. Вы как-нибудь сговоритесь с Ивановым так, чтобы вам обоим безобидно было.
ПАВЛОВ. Лучше вы, ваше превосходительство, рассудите нас. Вам это вернее знать.
СУДЬЯ (Иванову). Так на что же вы думаете решиться?
ИВАНОВ. Я в таких делах не сведущ и надеюсь на вас.
Судья постановил: за неизвестностью, кого именно должно считать нашедшим деньги, Иванова или Павлова, присланную на долю нашедшего третью часть, 208 рублей и 33 с половиной копейки, разделить между обоими пополам.
СУДЬЯ. Если кто из вас недоволен этим решением, можете в месячный срок обжаловать его мировому съезду. (Павлову.) Будете вы обжаловать?
ПАВЛОВ. Нет.
СУДЬЯ (Иванову). А вы решением довольны?
ИВАНОВ. Ежели вы так рассудили, зачем же еще жаловаться? Доволен.
СУДЬЯ (обоим). Так приходите сюда завтра, в 11 часов утра, и получите деньги.
Тюрьма лучше богадельни
1866 год. 12-й участок Санкт-Петербурга, мирового судьи В. В. Яковлева. Старушка, солдатка Иванова, одетая по-нищенски, обвиняется в прошении милостыни.
СУДЬЯ. Вас за что задержали?
СТАРУШКА. Да в худом платье хожу. Ну, и взяли. А где мне по нонешним-то временам хорошее взять?
СУДЬЯ. Да ведь вы уж несколько раз попадались в прошении милостыни.
СТАРУШКА. Все худая моя одежда причина. Как увидят, так и схватят.
СУДЬЯ. За плохую только одежду никого не берут.
СТАРУШКА. Про других не знаю, а меня именно за рвань берут.
СУДЬЯ. Заниматься нищенством по закону запрещено.
СТАРУШКА. У богатых оно, конечно, все воспрещено. А про бедных не спрашивая, таковский народец — тащи его.
СУДЬЯ. Комитет для разбора и призрения нищих пишет, что вы неоднократно доставлялись туда, отдавались на попечительство. Наконец, вам предлагалось остаться в богадельне комитета, но вы отвергли предложение.
СТАРУШКА. Дочка, когда еще жива была, выручала, слава богу, из этого упечения. А и захватили-то, не знаю за что, я решительно никого не трогаю. В богадельню я желаю. Только под Смольный, а не в комитетскую. В эту же ни за что не хочу.
СУДЬЯ. Одно из двух: или вы согласитесь, и я вас отправлю в комитетскую богадельню, или же приговорю вас в тюрьму.
СТАРУШКА. Да уж лучше посылай, касатик, в тюрьму, чем в богадельню. Вот она какова-с!
Дневники великого князя Константина Константиновича (1858–1915), на которых основана книга, – это и летопись рокового падения империи Романовых, и страстная исповедь мятущейся души поэта К.Р., и беспощадный анализ своих порочных чувств и крамольных идей, и исполненный боли рассказ о злосчастиях старшего брата, оказавшегося по воле царственного дядюшки сначала в застенке, а затем в пожизненном изгнании под наблюдением врачей-психиатров. Россия не забыла братьев: романсы на стихи К.Р. распевали повсеместно, сюжет его пьесы «Царь Иудейский» М. Булгаков использовал при написании «Мастера и Маргариты», а превратившему Голодную степь в цветущий оазис «сумасшедшему» Николаю Константиновичу благодарные земляки в 1918 году (уже при большевиках!) устроили пышные похороны…
Москва – город особенный и неповторимый. Это первая, древнейшая столица нашей родины – это сердце России!За свою более чем восьмивековую жизнь Москва видела и нашествие завоевателей, и праздничные салюты побед, и казни предводителей народных восстаний, и революционные потрясения. В Москве история как бы окружает нас, каждый шаг вызывает в памяти ее отдельные страницы.Книга рассказывает о наиболее важных событиях в истории Москвы, о роли столицы и ее жителей в становлении Российского государства. Воедино соединены труды нескольких десятков выдающихся историков и писателей XIX–XX веков.Проиллюстрировано это эксклюзивное подарочное издание уникальными гравюрами, произведениями живописи и фотоматериалами из фондов Отдела изобразительного искусства Российской государственной библиотеки, Государственного исторического музея и Государственной Третьяковской галереи, большинство из которых до сих пор неизвестно современникам.
XX век во многом изменил облик Москвы. Она стала многомиллионным цивилизованным городом, центром российской науки, просвещения, искусства, технического прогресса и даже спорта. И все же у первопрестольной Москвы сохранилась тяга к родному прошлому и, в первую очередь, к самому чудесному украшению столицы – православным храмам. Они напоминают нам о седой старине, блистают своей стройной неповторимой архитектурой, сохраняют в себе святыни, которым поклонялись наши предки и которым продолжают поклоняться современные москвичи.
В книге — жизнеописания московских жителей, прославившихся своей ученостью, чудачествами, полезными делами и благими намерениями. Это новое, значительно дополненное издание книги — верный помощник тому, кто хочет глубже познать историю России и ее древней столицы, ибо через занимательные документальные рассказы о москвичах XVIII и XIX веков — врачах, иконописцах, фабрикантах, генералах, педагогах, юродивых и шутах — во всей полноте и живописности предстанет ее облик. О многих персонажах современный читатель даже не подозревает, так как о них за последние восемьдесят лет не написано ни строчки.
В годы Великой Отечественной войны героизм был нормой поведения советских людей, война раскрыла стойкость и мужество советского человека. Тысячи солдат и офицеров жертвовали своей жизнью в битвах под Москвой, Курском и Сталинградом, при обороне Ленинграда и Севастополя, на Северном Кавказе и Днепре, при штурме Берлина и в других сражениях – и обессмертили свои имена.Герои этой книги – выдающиеся люди нашей страны, которые принесли себя в жертву ради свободы и независимости Родины.Страна должна знать своих героев!В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.
Почти столетие просуществовала в России коммунистическая партия (РКП, РСДРП(б), ВКП(б), КПСС). И если в первые годы после создания партии ее роль в истории Российской империи была весьма незначительна, то, начиная с 1917 года в течение более семи десятилетий компартия являлась связующим центром всего Советского государства. В книге представлена беспристрастная хроника событий партийной жизни, оценку которым волен сделать читатель самостоятельно.
В монографии на основе широкого круга источников и литературы рассматривается проблема присоединения Марийского края к Русскому государству. Основное внимание уделено периоду с 1521 по 1557 годы, когда произошли решающие события, приведшие к вхождению марийского народа в состав России. В работе рассматриваются вопросы, которые ранее не затрагивались в предыдущих исследованиях. Анализируются социальный статус марийцев в составе Казанского ханства, выделяются их место и роль в системе московско-казанских отношений, освещается Черемисская война 1552–1557 гг., определяются последствия присоединения Марийского края к России. Книга адресована преподавателям, студентам и всем тем, кто интересуется средневековой историей Поволжья и России.
В книге анализируются армяно-византийские политические отношения в IX–XI вв., история византийского завоевания Армении, административная структура армянских фем, истоки армянского самоуправления. Изложена история арабского и сельджукского завоеваний Армении. Подробно исследуется еретическое движение тондракитов.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.